Шрифт:
И тут уж все разом громко захохотали девчата, и парни присоединились к ним, отмежевываясь от незадачливого Ильи. Даже хулиганы из Филиной ватаги, боясь противопоставить себя всем и остаться в жалком одиночестве, криво заулыбались и захихикали, предавая Илью. Из всех закоулков в клубе спешили любопытные, привлеченные всеобщим весельем.
Илья свирепо глянул на Тосю. От недавней его снисходительной доброжелательности и следа не осталось.
– Ладно, сквитаемся! – пригрозил он и ринулся к выходу, раздвигая толпу руками.
Тося на правах кавалера схватила девицу с серьгами и закружилась с ней в танце. Та покорно топталась и все переводила ошарашенные глаза с невзрачной Тоси на широко шагающего Илью, бесславно покидающего поле боя.
– Молодец, Тоська! – похвалила Катя, начисто позабыв уже о том, что всего три минуты назад не пускала Сашку ей на подмогу. – Если б все так, а то больно дешево у нас девчата ценить себя стали… Правда, Сашок?
Сашка переступил с ноги на ногу, подумал-подумал и согласился:
– Угу…
Филя догнал Илью у двери, надел ему шапку на голову и накинул на плечи пальто.
– Глянь, и тебя подковала! – посочувствовал он дружку и подивился: – И откуда что берется?
– Да ну ее! – отмахнулся Илья. – Цену себе набивает!
– Может, и цену, а только попадаются такие ершистые девчонки… И красоты особой нету, а не подступишься. Вот у нас в колхозе был случай…
– Ершистые, пушистые! – перебил Илья, напяливая пальто. – Все они на один фасон: свистну – и побегут за мной!
– Что ж ты Тоське не свистел? – резонно спросил Филя.
– Связываться неохота… – буркнул Илья. – Пойдем выпьем, надоели мне эти танцы.
Они вышли из зала. Пропуская Илью в вестибюль, Филя покосился на его пыжиковую шапку, сказал с подначкой:
– А все-таки не обломать тебе воронежскую!
Илья резко повернулся к нему:
– А вот увидишь… Спорим!
Не смея верить своей удаче, Филя нерешительно поднял глаза на заманчивую шапку Ильи.
– Идет! – догадался Илья. – Мой пыжик против твоей кубанки!
– И на Камчатку ее приведешь?
– Сама прибежит! – заверил Илья.
Филя довольно ухмыльнулся и с напускным видом «где наша не пропадала» шлепнул Илью по руке.
В клуб вошла Анфиса.
– Разруби, Анфиска, – попросил Филя, – рука у тебя легкая!
Анфиса равнодушно пожала плечами и, ни о чем не спрашивая, разбила сцепленные руки приятелей.
– А срок? – спохватился вдруг Филя.
– Договоримся, – пообещал Илья. – Тянуть я не собираюсь.
Прежде чем уйти из клуба, Илья еще раз заглянул в зал, точно убедиться хотел, что все случившееся не приснилось ему. Тося стояла на обычном своем месте под его портретом, а вокруг толпились самые шикарные поселковые кавалеры, наперебой приглашая ее. И, счастливая и смущенная, Тося озиралась по сторонам, не зная, кого ей выбрать, чтобы никто не обиделся.
Илья презрительно усмехнулся и зашагал к выходу. Филя поспешил за ним. Вслед им весело гремела радиола:
На скамейке, где сидишь ты,Нет свободных мест…Илья начинает штурм. Тосю предупреждают
Тося кулинарила в лесу под кое-как утепленным на зиму кухонным навесом. По привычке человека, работающего в одиночестве, она напевала тоненьким голоском, совсем не вдумываясь в слова песни:
Меж высоких хлебов затерялосяНебогатое наше село…Она давно уже освоилась на новом месте, привыкла к тому, что все, кроме Фили, хвалят ее обеды, и даже как бы устала немного от кулинарных своих успехов. Двигалась Тося споро и неторопливо, в ней появилось что-то сродни мастерущему Ксан Ксанычу. И вместе с тем Тося все еще оставалась несерьезной девчонкой-малолеткой, и в работе ее нет-нет да и проскальзывало кое-что от девчоночьей игры в кулинарию, будто обед она готовила не для здоровенных, проголодавшихся на тяжелой работе лесорубов, а для кукол или котят.
Из лесу вышел Илья, положил на пенек свою чудо-пилу и по узкой тропке, протоптанной в глубоком снегу, не спеша направился к кухне. Тося повернулась к нему спиной, на всякий случай перевесила поближе к себе самый тяжелый черпак и запела громче прежнего:
Горе горькое по свету шлялосяИ на нас невзначай набрело!Чтобы Тося не думала, что он так уж рвется к ней замаливать вчерашние свои грехи, Илья остановился у костра, не спеша прикурил от перламутровой, подернутой пеплом головешки, поглазел на стеклянное зимнее солнце и лишь потом подошел к Тосиной избушке.