– Ну тогда в добрый путь, – мужчина толкает меня в ногу, и я тут же соскальзываю вниз. Недалеко. Ремни, щедро обмотанные вокруг меня, принимают на себя мой вес, и штуковина надо мной начинает тащить вперед, прямо над бездной, сначала совсем медленно, словно раздумывая, но через несколько секунд уже набирает скорость. И… это потрясающе, во сто раз круче, чем сидеть в салоне летающей машины! Платформы Муравейника проносятся мимо, а я лечу, стараясь по полной насладиться этими необычными мгновениями, чуть не забыв о цели моего маленького путешествия. Но это не так важно, поскольку рюкзак подвешен прямо у меня на пути и пролететь мимо просто нереально. Я практически врезаюсь в него, автоматически вцепившись в него руками. Крюк срывается с подвеса, и мы с рюкзаком вдвоем летим дальше, через устье пролета в огромную чашу, и потрясающий вид внезапно распахивается перед нами. Десятки зеленых террас поднимаются по стенам к нам и выше нас, сотни растений, формируют зеленый ковер под нами на дне вокруг большого бассейна с ослепительно голубой водой. Гуляющий ветер доносит сладкий запах цветов. Снующий по дорожкам или копошащийся в посадках народ отсюда и впрямь кажется деловитыми муравьишками. Правда у этих муравьишек есть летающий транспорт, который иногда подлетает так близко ко мне, что становится неловко.

Меня уже медленнее протаскивает над центром чаши. Дальше канаты идут вниз к небольшому павильону рядом с бассейном, но моя повозка останавливается еще до спуска. Где-то после минуты ожидания, в течение которой меня трижды предлагают снять из пролетающих мимо машин, а я так истерически цепляюсь за рюкзак, что боюсь, его содержимое сильно мнется, наконец меня начинает засасывать обратно, и мы с добычей на увеличивающейся скорости имеем возможность лицезреть все то же самое только в обратном порядке, что уже несколько не так приятно.

То, что путешествие закончилось, понимаю, по вновь уменьшающейся скорости. В конце меня затаскивают на платформу спиной вперед и освобождают от ремней. Палома первая вцепляется мне в руку.

– Ну как ты?

– Здорово, – киваю я ей. Что люди подпортили приятное впечатление, я уж не уточняю – это мои тараканы.

Распрощавшись с мужчиной, ведающим аттракционом, мы отбегаем за угол в уютный закуток со скамейками, которых здесь пруд пруди, и поспешно потрошим рюкзак. Внутри оказывается большое плюшевое сердце с приколотой (и, как я опасалась, помятой) запиской на круглом листке. Цифры и буквы идут по диаметру этого круга – на сей раз именно адрес, а не координаты.

– Отлично, у нас есть адрес! – восклицает Палома.

– И это совсем недалеко! – радостно отмечает Морис.

– И двадцать четыре комбинации на проверку, – уточняет Ворчун.

– Вполне реально проверить их одну за другой, – рычит на него Палома, – мы уже говорили об этом. Главное успеть к сейфу первыми!

– Ну, так бежим, – предлагает Морис. И мы мчимся вперед, я, закинув на спину рюкзак с сердцем, а Ворчун, старательно придерживая бьющую его по ноге сумку с чем-то таинственно тяжелым. Уже на подступах к нашей цели, Палома, бегущая первой, резко останавливается и прячется за колонну, прижавшись к ней спиной. На ее лице виден сильный испуг, но мы не знаем, что нам делать, и в недоумении застываем, где кто успел остановиться.

– Какого черта? – шипит Ворчун, отходя к стеночке, чтобы не мешаться на пути у других людей.

– Там Сэм, – шепчет Палома, как только очередной прохожий отходит подальше.

– Ясно, – кивает Морис. В качестве разведчика он проходит вперед в галерею, по которой нам надо пройти, и секунд через десять возвращается обратно. – Тебе не пробраться, – говорит он нервно, когда мы вместе отходим в тупиковое ответвление коридора. – Он стоит очень неудачно для нас, пьет кофе и явно не собирается никуда уходить. А нам нужно пройти именно по этой галерее, других путей, насколько мне известно, нет.

– Кто это? – интересуюсь я. Палома выглядит совсем потерянной, она силится объяснить, но у нее только губы трясутся, и ни одно слово не вырывается из них.

– Он – старший офицер стражи, – Морис покровительственно поглаживает ее по плечу. – И бывший шинард Паломы.

– И что будет, если они встретятся?

Ворчун нетерпеливо вздыхает и заводит глаза.

– Арестует меня или изобьет, – дрожащим голосом отвечает девушка, – или не знаю. Он меня просто ненавидит…

– За что? – спрашиваю и сразу спохватываюсь, что лезу в чужую жизнь. – Я имею в виду, за что он может тебя арестовать сейчас? Ты же ничего не нарушаешь.

Карта Паломы, как и у меня, просто висит на шнурке на шее, и я вижу, что это белая карта жителя сорок второго уровня. Это значит, что она может находиться на продвинутых уровнях только с сопровождением, но я вполне могу сойти за таковое, поскольку у меня доступ вплоть до девяностого уровня.

Ворчун ловит мою карту и приглядывается к цифрам.

– У меня тоже такой доступ, но на оранжевую карту офицер может плюнуть, если захочет, – он показывает мне свою карту акбрата.

– Разве это законно? – удивляюсь я.

– Ха, – презрительно выдыхает Ворчун, – попробуй убедить стража, что тот нарушает закон – живо без зубов останешься!

Морис только скромно улыбается, почти что виновато.

– Идите без меня, – твердо заключает Палома. – Вам надо спешить!

– Но если ты не будешь участвовать в выполнении задания, то и денег не получишь, – напоминает Морис. – А ведь они тебе очень нужны.

– Если вы сейчас не пойдете, – Палома отворачивается в сторону, чтобы не показывать, насколько она расстроена, – денег не получит никто.