и он судорожно впился взглядом в лицо гостя и тогда у него в сознании внезапно сложился знакомый ему образ, так же, как из мелькающих в хаосе частей мозаики в определенный момент складывается неподвижная, цельная, вполне конкретная картина.

И Петра, как будто ударило в голову, и он, тотчас же, встрепенулся в глубине души:

«Бог мой, да это же Григорий! А это его сынишка, наверное.

Не узнал его сразу …. Изменился он что ли? Сам на себя стал непохож»

Петр резко оживился в этой новой обстановке, которая по факту, уже, в этот самый миг, произошла и предстоящий день изменился для него кардинальным образом.

Волна энергии и активности поднялась внутри Петра, захлестнула всего его, глаза заблестели ярче, голова заработала с удвоенной силой.

Он узнал посетителей и непонятная ситуация с визитом гостей разъяснилась; по крайней мере, все стало понятно – с тем кто пришел, а отчего пришел – было пока еще не ясно, да и остальные вопросы, которые неизбежно возникнут в связи с этим приходом, остались.

Но некогда было обдумывать – что, да как, да почему, нужно было принимать гостей. Все сопутствующие мысли, размышления, из головы Петра, сами собой улетучились. Нужно было заниматься более приземленными делами.

Одна только мысль, завершающая, напоследок мелькнула в голове Петра:

«Но по какому случаю, все-таки, пришел так неожиданно?» Это еще было ему неясно.

«Может, не дай Бог, что-нибудь с тетей Ниной или с дядей Колей случилось? » : пришла в голову Петра мысль о престарелых родителях Григория.

«….. Да, нет, не должно быть, тогда сразу бы всем сообщили.»

«…Ладно, все остальное потом узнаю»: подумал он напоследок.

Петр, бросив быстрый пронизывающий взгляд на Григория, сделал над собой усилие, чтобы убрать с лица маску удивленного и обескураженного нежданной встречей человека, которая, как он предполагал, вполне могла отобразиться на его физиономии и тем самым такое выражение его лица могло обидеть гостя.

Мужчины стояли и завороженно смотрели во все глаза друг на друга через открытый дверной проём.

Григорий с дежурной улыбкой на устах смотрел несколько настороженно, стараясь внешне выглядеть отрешенно и безучастно, но, в то же время, он смотрел таким взглядом, который был готов в любую секунду убрать свою колючесть и тут же превратиться в уверенный, спокойный, если поймет, что ему искренне обрадовался хозяин, а уж, кто-кто, а он то был уверен в том, что он сможет точно определить, по-настоящему или нет, рад ему Петр.

В, стоящем на лестничной площадке, мужчине, Петр, с неожиданностью для себя, узнал своего двоюродного брата Григория, с которым они давно не виделись, и который пришел к нему со своим шестилетним сыном Алешей.

Глава 6

Много лет назад, когда Петр с Григорием были еще детьми, разница в возрасте которых была незначительна, кто-то из их матерей, которые были родными сестрами, назвал их однажды, полушутя-полусерьёзно, «двойняшками», когда обратил пристальное внимание на то, что, так как-то, само собой вышло, что братья постоянно тусуются вместе, о чём-то постоянно толкуют втихаря друг с другом, не вовлекая при этом в свои обсуждения посторонних, и что у них всегда находятся какие-то общие дела и они срочно бегут куда-то решать их, часто забывая поставить в известность об этом своих близких.

И это тесное общение мальчишек уже стало невозможно не заметить не только их близким, но и всем остальным окружающим и прозвище «двойняшки» постепенно закрепилась за ними у всех родных.

К тому же, у двоюродных братьев помимо того, что они всегда были вместе, еще наблюдалась некоторая схожесть характеров, которую однако трудно было уловить с первого взгляда, и какая-то, непонятная до конца, особенно посторонним, внутренняя близость, что не так часто, как принято считать, встречается даже у родных братьев, а тем более у двоюродных.

Конечно, в некоторых своих отдаленных закоулках души, куда человек редко кого из близких впускает, они, как и любые другие люди, могли иметь между собой и существенные отличия, которые могли варьироваться от бесконечно малой величины до бесконечно большой, но в детстве видимой их общей чертой, все-таки, была определенная близость черт характера, поведения и тому подобного, а отличия между ними не так резко бросались в глаза и не доминировали над сходством братьев.

Но, тем не менее, Григорий был более закрытый и задумчивый, а Петр более контактный, шустрый и бесшабашный, но этим отличия, конечно, не заканчивались.

Существовала, как уже говорилось, между ними и, неуловимая в своих нюансах, внутренняя схожесть в чем-то, а в чем эта близость заключалось – до конца не мог понять никто из родственников, даже если бы попытался задуматься над этим вопросом, и все потому, что внутренний мир человека – это не математика, где дважды два – четыре, а человеческая натура, которая изменчива и часто непредсказуема.

Родные сестры, мамы Гриши и Петра, первыми бессознательно почувствовали, что в их детях есть что-то схожее и близкое и интуиция матерей была самым верным способом понять сущность своих детей, а логика в данном случае бессильна.