– Да ты кушай, кушай, – обратился он к Иоанну. – Здесь только кошерная пища. Она полностью подходит под кашрут и дозволяется халахой. Ты ещё так молод. Вот, возьми рыбку, она повышает плодовитость, – улыбнулся хозяин, а затем вновь повернулся к Йешуа.

– Потом была помолвка – Тенаим. Мой мальчик, после молитвы в синагоге, при всех, возвестил о своих намереньях жениться на Сарре. Это было прекрасно. А после, мы пошли в дом Наума.

Был чудесный солнечный день. Птицы звонко пели не только сидя на ветвях деревьев, но и здесь, – постучал пальцами по своему сердцу Шимон. – Мой мальчик шёл освятить себе жену. Там мы произнесли киддуш и Давид подарил своей невесте кусочек золота, размером в половину ячменного зёрнышка. Говоря при этом: «Ты посвящаешься мне этим золотом по закону Моше и Исраэйля. Теперь ты свята для меня», – вытер набежавшую на глаза влагу, хозяин дома. – И она его приняла. Становясь святой, запрещённой для всех мужчин, кроме него.

Потом мы с Наумом подписали брачный договор. Где обговорили все условия не только свадьбы, но и дальнейшего совместного проживания молодожёнов. Ведь пока договор не подписан, брак не считается заключённым. Но всё прошло благополучно. И кетуб был скреплён. Его заключили в рамочку, а матери жениха и невесты, по древнему обычаю, разбили по тарелке. При этом восклицая, – улыбнулся своим приятным воспоминаниям Шимон. – «Как невозможно вновь воссоздать эти тарелки, так невозможно отменить и это обручение. Как невозвратимо откололись от тарелки осколки, так откололись жених ото всех других женщин, а невеста ото всех других мужчин».

Потом Давид провёл бекеден. Существующий ещё с тех пор, когда Ривка накрыла перед замужеством с Ицхаком своё лицо. Накрыв лицо Сарры вот этим самым полупрозрачным покрывалом, – указал он на невесту. – Подчеркивая, что отныне он обязуется защищать свою жену и свою семью.

Потом я уже и не помню сколько прошло времени. Может быть месяца три или четыре. Пока я всё не приготовил для брачного пира и не украсил нужным порядком брачную комнату. Дней за восемь – десять, моя жена послала будущей невестке ручные и ножные браслеты, – усмехнулся Шимон. – Как символ цепей супружества.

Всё это время, подруги невесты увеселяли её песнями и танцами. Ведь никто не знает, когда за ней придёт жених. Даже сам жених об этом не знает. Потому что только его отец, – тут он гордо постучал пальцами себя по груди, – об этом знает. Потому как только отец, готовящий этот свадебный пир, устанавливает времена и сроки. Это может произойти в любое время суток, и поэтому все должны быть готовыми выйти на улицу, чтобы встретить жениха. Когда бы он ни пришёл.

Помню как сейчас. Солнце скрыло свой лик на западе, а на небе засияли первые звёзды, когда я сказал Давиду, что всё готово. Сын, сияя от радости, позвал своего друга. Да, да, того самого, которого вывели немного остудить свою разгорячённую голову и разогнать винные пары, – засмеялся Шимон. – И этот неугомонный, всю дорогу, до самого дома невесты, оглашал окрестности. «Смотрите! Жених идёт!» Подруги невесты, с зажжёнными лампадами в руках высыпали на улицу, встречать моего сына. Хорошо, что у них хватало масла в светильниках, потому что встречать надо достойно. При полном освещении, – вновь назидательно посмотрел глава дома на Иоанна. – И после того как мой мальчик вошёл, двери за ним закрылись. А опоздавшим и нерадивым войти уже никто не позволяет. Такова традиция, – снова посмотрел он, на Иоанна подняв указательный палец к верху. – Кто не ждёт, тот недостоин.

Затем Давид лишь на мгновение приподнял скрывающее лицо покрывало, дабы убедиться, что это действительно Сарра. В память того случая, когда Йаков был обманут в брачную ночь. И уже потом, привёл свою невесту в этот благословенный дом, – обвёл руками вокруг хозяин. – Как хорошо и звучно все при этом пели из «Песни Песней» царя Шломо. Ммм. Вся улица была озарена светом горящих факелов и ламп. Все радостно сопровождали жениха и невесту. Войдя к нам, мой мальчик стал под хупом. Этот свадебный балдахин означает дом, в котором дальше будут строить семейные отношения жених с невестой. Я взял Сарру за руку и под весёлые крики гостей – Мазаль тов – «Я рад, что тебе так повезло» – семь раз обвёл её вокруг Давида. Произнося слова, что она теперь посвящена ему по закону Моше и Исраэйля.

По милости Всевышнего, всё небо тогда было усыпано яркими звёздами, – при этом он подмигнул Иоанну. – Что сулит нам многочисленное потомство.

Тем временем музыканты, немного отдохнув, провозгласив тост за новобрачных и воздав должное яствам, вновь заиграли. Гости тоже начали вставать. Кто самостоятельно, а кто уже держась друг за друга. И танцы возобновились.

Хоть мужчины и танцевали в одной стороне, а женщины в другой, это ничуть не портило праздничного веселья. Всем было благодатно хорошо.

– Ну, довольно и нам сидеть за разговорами, – хлопнул по коленям хозяин дома. – Идёмте петь, танцевать и веселиться.

Йешуа с Иоанном с радостью поднялись, присоединившись к уже танцующим среди гостей ученикам.

Через некоторое время они все вместе вернулись назад, но уже без хозяина дома. Он кружился в танце не уставая, недалеко от женской половины. Было видно, как к нему подошёл озадаченный слуга, и отведя немного в сторону, что-то стал разъяснять. Радость на лице хозяина дома улетучивалась по мере уяснения сути проблемы. В конце беседы, Шимон просто схватившись обеими руками за свою голову и потрясая ей, пошёл в дом. До Йешуа, сквозь шум и пение, долетел только его отголосок. «О Всевышний, какой позор! Какое бесчестие на мою седую голову!», а затем Марьям, незаметно отделившись от танцующих людей, подошла к ним.

– Сынок, свадебный пир в разгаре, а у них уже больше нет вина. Празднование ведь длится семь дней, а это даже ещё не конец свадьбы.

Йешуа взглянул на мать и мягко произнёс:

– Что нам с тобой до этого, жено? Ведь это их свадьба, их заботы.

– Посмотри на них, – указала она на новобрачных. – Здесь царит любовь. И если позор отца откроется всем, то тень бесчестия ляжет и на них тоже.

– Но мой час ещё не пришёл.

– Помоги им. Они нуждаются в тебе, хотя ещё и не знают об этом, – умоляюще посмотрела Марьям на своего сына.