Молодой парень, вставший по нужде, выйдя во двор, застыл на месте, с расширяющимися от ужаса глазами. Он ещё успел предупреждающе громко закричать, прежде чем его горло пронзила стрела. И он, булькая кровью, повалился набок. Через мгновенье уже всё селение было охвачено дикими, истошными воплями. Эффект неожиданности был достигнут в полной мере. Те, немногочисленные защитники, что успевали схватить оружие, были моментально задавлены набегающими иудеями. То тут, то там начинали вспыхивать дома.

В один из домов ворвался молодой иудей, по возрасту от силы лет семнадцати. Перед ним, прижимаясь к противоположной стене, стояла донельзя испуганная молодая женщина, прижимая к своей груди ревущего младенца. А за ней прятался, испуганно крича, маленький мальчик лет трёх. Ворвавшийся парень опустил свой меч. Следом за ним вбежал другой, более старший воин.

– Что случилось? Почему ещё не поджёг?

– Здесь дети.

– И что? Разве это препятствие, чтобы ослушаться Всемогущего А-Шема?

Оскалясь, он одним прыжком оказался около молодой женщины. С пронзительным криком она рухнула на колени, поплотнее прижимая младенца. Короткий взмах меча и из рассечённого горла фонтаном брызнула кровь. Взмах второй и головка невинного ребёнка с отрубленными кистями ручек отлетают к стене. В последний миг своей жизни, мальчонка закрыл глазки ладошками.

– Вот так, – довольно сказал убийца. – Если Элохим велел очистить эту землю полностью, то исполняй и не думай. Понял?

Юноша оцепенело замерший в дверях, всё не мог оторвать взгляда от кровавого месива.

– Младенец, – только и сумел хрипло выдавить он.

– А, – махнул рукой воин. – Его прах развеет ветер.

Подойдя к очагу, он достал дымящиеся угли, развёл огонь с помощью подобранной ткани и направился к выходу.

– Пошли, – хлопнул он по плечу парня. – Нам здесь делать больше нечего.

Сатана вновь взмахнул рукой, и они опять очутились в пустыне.

– Ну хорошо, – продолжил он беседу будто бы ничего и не было. – Ты победил. Так остановись. Прояви милость. Так нет же. Он захватывает этих несчастных, уже не способных к сопротивлению пятерых царей и вешает их как плоды на деревьях. Вспомни многолюдные города Макед, Ливна, Лахис, Еглон, Хеврон. Где все их жители? А? Всех вырезали! От младенцев до стариков! Не щадя никого, стоя по колено в крови. Вот это я понимаю. Иудейская доблесть, – ухмыльнулся демон. – А если так подумать, всё из-за чего? Кому это было выгодно? А? Да Саваофу. Видите ли, они исповедовали другую религию. Почитали не Его, а совершенно других богов. Вот Он и расправился вашими руками со своими соперниками. А вам, как нищим побирушкам, нужна была своя территория, вот вы чужую-то и заняли. Кто не с нами, тот против нас, ведь так, а? И что же им за это сделал наисправедливейший и бесстрастнейший судья Адонай? Да ничего. Рука руку моет. Вы в меня верите, а я за это топлю в крови других иноверцев. А меня ещё обвиняют в совершении злодеяний. Как нехорошо. Да я лишь пошептал Хавве (Еве) на ушко, а Он уже пролил реки людской крови.

Ну да, ну да, – после небольшого молчания продолжил Хейлель. – Понимаю. Если зло совершают свои, избранные, то это правильно, это законно, этого хочет Йегова. А если другие, защищаясь, напали на вас, то они плохие, недостойные жить, их должен покарать Элохим.

– Ты как всегда извращаешь истину, – покачал головой Йешуа. – Отец никогда не побуждал к убийству. Исраэйль воспринял сохранение своей чистоты с излишней ревностью. Они уничтожали из-за страха растворения в язычестве. Но уничтожение не ведёт к любви. Прежде всего нужно уничтожить неверные представления об Отце и поведать о Его промысле о людях. Потому как чистота должна достигаться не убийством кого бы то нибыло, а исторжением греха из сердца своего.

– Да знаю, знаю, грех, убийства, – отмахнулся Сатана. – Если не пропалывать сорняки, то они разрастутся, забивая собою злаки. И в конце концов злаки, под их натиском увянут. Знаю я всё это. Только это всё отговорки. Ведь это же не сорная трава, а люди. Хотя? – задумался Хейлель. – Какие они люди? Они же все как животные. А что присуще всем животным? Жрать, спать и размножаться. Вот их удел. Нужно ли чем-то жертвовать ради них? Вечно жрущих и обуреваемых похотью. Для чего ты здесь изнуряешь своё тело? А? Посмотри на себя. Потерял в весе, осунулся лицом. И всё это ради вот этих чванливых, непостоянных избранных?! – усмехнулся Сатана.

Он картинно взмахнул рукой. Солнце, встающее над пустошью, уже начинало припекать, и безоблачное до этого небо как-то вдруг побелело. Птицы, совершающие неспешные круги в вышине, застыли в своём полёте, а на землю стали опускаться мелкие, лёгкие пушинки. Кружась в воздухе, они медленно устилали белоснежным покровом бурый песок. И вот уже всё вокруг застелило белой периной.

Из-за спины иудея раздался весёлый детский смех. Йешуа обернулся. Невдалеке, что-то щебеча и играя меж собой, находилась группка маленьких детей и подростков. Они аккуратно собирали нежный пух манны в расстеленные покрывала, изредка отправляя её в рот. Жуя сквозь смех, но прилежно выполняя свой нехитрый труд.

– Дети, – усмехнулся демон. – Что с них возьмёшь. Но ты лучше взгляни на взрослых.

Йешуа посмотрел чуть дальше. Там, в отдалении, расположились станом иудеи. Возле шалашей горели маленькие костры и на них жарились сочные куропатки. Взрослое население, возлёгши полукругом, с чувством поглощали жареное мясо. Сок жареной дичи тугими струйками сбегал по подбородкам, капая на песок.

– Посмотри на них повнимательнее, Йешуа. И это твой народ?! – кривая усмешка пробежала по губам демона. – Они презрели блага своего Элохим!