Пожав плечами, Ригель двинулся дальше.

"Мне все это безразлично... безразлично... безразлично... А Изео шлюха и идиотка... Даже если Ксюл завтра сгинет, мне на это наплевать..."

Его заставили оглянуться громкие вопли. Сквозь снежные заряды беспорядочно бежала толпа ксюлиан, причем, казалось, что бежит она без всякой цели, сама не зная куда. Ригель поспешно отскочил в сторону, чтобы его не смяли, а рядом остановился кто-то тяжело и часто дышащий, изо рта которого вырывался пар, оседая изморозью на желтом голодном лице.

Несмотря на безразличие, которое он себе старательно внушал, Ригель застыл на месте и стал всматриваться в это лицо с впалыми щеками. Наконец он понял, что перед ним паренек, которому, вероятно, нет ещё и шестнадцати. Его залитые слезами глаза смотрели сквозь Ригеля, явно не видя его. Слезы медленно капали, и Ригель с ужасом заметил, что они на лету превращаются в ледышки...

– Она умерла... умерла... от холода.., - бормотал сквозь рыдания мальчик.

Он оттолкнул Ригеля и опять бросился бежать. Ригель хотел его остановить, но тот уже исчез, как бы переложив на него часть своего жуткого бремени.

Ригель неподвижно застыл под падавшими теперь с небес огромными хлопьями снега. Вокруг него медленно вырастали сугробы...

Безразличный...

Да, нет же! Он обманывал себя. Сердце сжималось от жалости, а душа болезненно трепетала. Жалость, в которой он отказывал себе, оборачивалась у него состраданием к другим, к их безнадежному положению. Он корил и обвинял себя в трусости, эгоизме и глупости.

Теперь до него стал доноситься глухой шум, несущий в себе зловещую угрозу, причем угрозу постепенно нарастающую и приближающуюся. Он тут же понял, что орды восставших вступили в предместье, пройдя путь от Зеленой горы, где были зверски прикончены служители науки.

Оставалась только одна надежда, о чем, без сомнения, знали и мечтали все, бегущие из Голубого города.

Метро.

Это была единственная возможность покинуть город и, может быть, даже добраться до знаменитых пещер, тех самых обширнейших гротов, в которых, может быть, удалось бы сохранить жизнь.

Каждый надеялся, что ему повезет, что он втиснется в вагон, и хотя и спресованным, задыхающимся и обливающимся потом, спасется с помощью этих гигантских, невообразимо длинных тоннелей, тянущихся на тысячи и тысячи километров под поверхностью планеты, создавая колоссальную сеть, равную которой вряд ли можно отыскать во всей Вселенной.

Ригель, задумавшись, даже не заметил, как очутился перед головным вагоном готового к отправлению поезда. И тут его прямо-таки внесло внутрь вместе с женщиной и двумя детьми, которых она держала на руках, а он пытался защитить от обезумевшей толпы.

Ригель все-таки спас её с детьми, в чем ему помогли рост и большая физическая сила. Он сумел сдержать слепой напор озверевшей толпы на вокзале Голубого города, откуда один за другим отходили метропоезда, переполненные сверх меры.

Прямо перед ним оказалась кабина водителя, а вокруг теснились, крича и жестикулируя, ксюлиане.

На полу лежал труп. Ригель прислушался и понял, что это инженер-водитель, которого осатаневшая толпа затоптала насмерть. Охваченные паникой жители города требовали, чтобы он отправлял поезд, а тот оказывается, дожидался указаний диспетчера. Так что теперь не было ни диспетчера, ни водителя, ни вообще какой-нибудь крохи порядка и организованности. Вообще ничего...

Какой-то ошалелый, с безумными глазами ксюлианин беспомощно тыкал дрожащими пальцами в кнопки на пульте управления, стремясь любой ценой стронуть состав и катиться... катиться... неведомо куда... Только скорее... скорее... в глубины планеты...

– Ну-ка, дайте мне!
– громко и властно скомандовал Ригель.

Он грубо отпихнул тех, кто враждебно и недоверчиво смотрел на него, и пробился к пульту управления.

– Вы что-нибудь в этом понимаете?
– прозвучал у него за спиной чей-то голос.

Ригель не ответил. Оттолкнув безумца от пульта, он под угрожающими взглядами с минуту изучал расположение рукояток и кнопок. Он знал, что в случае неудачи придется разделить судьбу несчастного инженера-водителя. Однако он не отступил.

В конце концов, не столь уж сложно для него было разобраться в этой технике.

Ригель включил контакт. Зашипели кислородные насосы, завращались турбины. По толпе прокатилась дрожь, и в одну секунду платформа опустела. Вагоны поезда были мгновенно заполнены, все семь вагонов...

В тот момент, когда платформа стала медленно уплывать назад, перрон заполнила новая масса галдящих и машущих руками ксюлиан... А длинный блестящий зверь уже удалялся, набирая скорость...

– Ригель... Ригель... Ригель...