– Кирочка… - простонала мать.

– …Мне твоя совковая мораль, - продолжало орать дитятко, - нахер не упала! Я современный человек современного общества – у меня другой взгляд на жизнь! А ты со своими вулканами устарела, как галоша – никому это сейчас не нужно! Усвой это уже наконец!..

Она резко откинулась на спинку дивана и замолчала, переводя дух.

Лизавета Константиновна спокойно затянулась и элегантно отвела руку с мундштуком.

Мать трепетала в углу, то краснея, то бледнея, то хватаясь за сердце и нервно дёргая пояс халата:

– Боже мой, - прошептала она с вечной скорбью в голосе, - зачем ты так, детка? Разве можно так с бабушкой?..

– Ой, ладно! – отмахнулись от неё раздражённо. – Говорю, как есть. Считаю, надо рубить правду в лицо, невзирая на глупые предрассудки относительно этих… как его… патриархальных семейных ролей… А вы что ж, предлагаете мне складывать губки бантиком и подмахивать в ответ? Так с себя начните! Бабушка, вон, никогда особо не щепетильничала, чморя меня в каждый из своих нечастых приездов…

– Милая моя, - голос матери дрожал, - ну как ты можешь! Чморила – какой ужас… Бабушка просто пыталась объяснить тебе…

– Оставь! – бабушка повелительно махнула рукой снохе. – Девочка совершенно права…

Она снова затянулась и стряхнула пепел в круглый аквариум-рюмку. Младшее поколение настолько не ожидало услышать нечто подобное, что даже не среагировало на диверсию в отношении унылой и одинокой золотой рыбины, выполняющей декоративную роль необременительного питомца.

Открыв рот, они таращились на аскетичное лицо с впалыми щеками, вполне органично дополняющее собой буддистский символ просветления, переливающийся шёлковыми бликами под острым подбородком…

– Всё верно, всё верно, девочки… - она вскинула подбородок и оглядела присутствующих задумчиво, полуприкрыв веки. – В том, что выросло из Андрюшиного отпрыска… да, есть, пожалуй, изрядная доля моей вины… Я слишком была занята собственной жизнью, слишком доверилась, Кира, в деле воспитания ребёнка твоей матери - откровенной дуре, чего уж тут скрывать… Начиная с того, что дала она тебе это целлулоидное имя и заканчивая тем, что вырастила из тебя пластмассовую куклу. А я не вмешалась… Наезжала изредка… только для того, чтобы констатировать свершившееся, мда… И продолжаю всё ещё вести себя весьма безответственно. Хотя… теперь-то не поздно ли спохватываться? А, девочки? – она задумчиво почесала кончик носа. – Пороть ребёнка надо, когда он поперёк лавки лежит, а не… Сколько тебе лет, кстати?

Кира отмерла. И подскочила с дивана, пнув ногой пуфик:

– С меня хватит…

– Ей двадцать пять, Лизавета Константиновна, - угодливо отчиталась сноха. – А… вот вы говорили сейчас, что мать… как бы, ну… Неужели вы меня имели в виду? Позвольте, но я не согласна! Должна заметить, что…

– Ну-у… Двадцать пять – это ещё не страшно, это поправимо ещё… Правда, увещеваниями и поркой дело не поправить. Радикальные меры нужны, мда… Ибо представления о жизни сложились и уже принялись окостеневать, обдуваемые тщательно настроенным климат-контролем социальной среды…

– Как же достал меня этот бред!

Кира, энергично виляя подтянутыми в дорогом фитнес-клубе ягодицами, ринулась к выходу. Где и впечаталась на полной крейсерской скорости в распахнутые объятия невысокого мужичка с седыми пышными буклями и прожелтевшими от табака моржовыми усами. Его румяное лицо сияло.

– Ирочка! – пророкотал он низким, полковничьим голосом, привыкшим отдавать команды на плацу. – Ух ты, деваха какая выросла! Хороша, хороша… Знал, что подружимся, дочка, знал!..

– Нас Кирочка зовут… - поправила мать, испуганно растягивая губы в подобие улыбки.

– А? Кто? Ну да, я и говорю!.. Ох и красавица – вся в бабку свою! – он игриво подмигнул Елизавете Константиновне.

Кира выбрыкалась из железных объятий:

– Да пустите же! Вы кто? Кто это ещё?!

– Деточка, - мать суматошно заметалась по комнате в процессе бессмысленной суеты по перестановке вазочек и сухоцветов дрожащими руками. – Это – познакомься – Фёдор Аполлинарьевич, бабушкин э-э… Они, собственно, приехали для того, чтобы… э-э…

– Фу ты, Надежда! Чего мыкаешь-то да экаешь? – новый знакомый оглушительно расхохотался и от души, ободряюще хлопнул шелестящую мимо мать по спине. Та икнула и споткнулась. – Мы, Ирочка, с бабушкой твоей, Лизаветой, значиться, Константиновной, женимся сегодня. Во-о-от… Свадьба у нас, как говорится! Специально сюда приехали - к вам, стало быть – чтобы вместе, с родными, отметить. Как полагается! Так что милости просим на торжество! – проорал он, бросая в сторону невесты пламенные взоры.

– Зашибись!
– Кира деланно закудахтала, изображая саркастический смех. – Что? Свадьба? Да вы что, серьёзно? Сюр какой-то… Или теперь так принято – посещать ЗАГС перед крематорием?