Деймон хмурится, и, клянусь, мужчина чувствует это, потому что его вес смещается из стороны в сторону. — Доктор Кларк. Это Мисти Эверетт, моя жена. Она сегодня прошла через испытание и чувствует головокружение.

Доктор поднимает глаза, и в нем происходит полная перемена. Теперь, когда он понимает, почему оказался здесь посреди ночи, его уверенность полностью вернулась. Я не могу не задаться вопросом, для чего еще они его вызывали.

Он подходит ко мне, и Деймон неохотно отходит на несколько футов, скрестив руки на груди, наблюдая за работой доктора.

— Я доктор Кларк. Итак, у вас кружится голова?

Он протягивает мне один из тех маленьких фонариков, похожих на ручку, которые, кажется, есть у всех медиков, и светит им мне в глаза.

— Я в порядке, просто немного брезглива от…

— Вы не обязаны рассказывать мне, что произошло.

Доктор прерывает меня, бросает быстрый взгляд на моего мужа, а затем приобретает уместный бледно-зеленый оттенок.

Я протягиваю свою банку, желая избавить беднягу от страданий. Он выглядит так, будто если ему придется провести еще хоть секунду под пристальным взглядом Деймона, он потеряет сознание. — Как я уже сказала, я в порядке. Просто немного подташнивает.

— Мисти, ты упала в обморок. Пусть доктор работает, — приказывает Деймон, и я вызывающе поднимаю на него бровь. Он повторяет мое выражение, и я сдаюсь.

Я снова смотрю на доктора. — Что у вас для меня есть?

— Я поставлю вам капельницу с жидкостью. Это должно помочь, — говорит он с неуверенной улыбкой.

— Вы что, издеваетесь? — Доктор вздрагивает, и я, поморщившись, говорю: — Извините, а затем обращаю свой гнев на человека, который этого заслуживает. — Это излишняя жестокость. Отпусти бедного доктора.

Деймон полностью игнорирует мою вспышку. — Хорошо. Что еще?

Все тело доктора напрягается от тона Деймона. Он искренне напуган, и я не в первый раз задаюсь вопросом, что сделал мой муж, чтобы заслужить такую реакцию. После сегодняшнего вечера у меня определенно есть идея получше. — Еда… что-нибудь съестное поможет.

Деймон переключает внимание на меня, его брови сведены вместе в беспокойстве, пока он изучает мое лицо. — Что ты хочешь съесть?

Я качаю головой. — Деймон, сейчас около трех часов ночи. Ничего не открыто.

— Позволь мне побеспокоиться об этом.

Кажется, он слишком уверен в своей способности получить то, что хочет.

— Я хочу в кафе и картошку фри из бутербродной Смитти.

Я ухмыляюсь. Я точно знаю, что они не открыты.

— Вы почувствуете небольшой укол, — говорит доктор за секунду до того, как уколоть меня иглой.

Я вздрагиваю от боли, и Деймон пробирается вперед, мрачно глядя на доктора, который практически дрожит передо мной.

— Простите, я должна была этого ожидать.

Я даю доктору свою лучшую утешительную улыбку, и он смотрит на меня как на спасательный круг.

Он вешает пакет с прозрачной жидкостью на крючок, который он собрал над моей головой. Он регулирует линию, ведущую к моей руке. — Двадцать минут должно хватить.

— Вы свободны. С остальным я справлюсь сам.

Доктор вздыхает, и его плечи расслабляются, когда он встает, быстро собирает свои вещи и направляется к выходу. — Позвоните мне, когда понадобится.

Как только за ним закрывается дверь, я бросаю взгляд на Деймона. — Тебе обязательно было его запугивать? Он и так вышел посреди ночи!

— У него есть гонорар. Уверяю тебя, ему заплатили более чем достаточно, чтобы выйти.

Ладно, возможно, это правда, но все же. — Он, кажется, испугался тебя.

— Я не сделал ничего плохого этому доктору, если ты об этом беспокоишься, — рассеянно отвечает Деймон, набирая номер на своем телефоне.

— С этим доктором?

Деймон переводит взгляд на меня, а затем возвращается к своему телефону. — Последний исчез после того, как информация стала достоянием общественности.

— Ты просто сумасшедший, — вздыхаю я.

— Ты только что это выяснила?

— Ты опасен.

Даже когда я произношу эти слова, они кажутся мне невкусными.

Деймон убирает телефон обратно в карман, сокращает расстояние между нами и нежно проводит большим пальцем по моей скуле. — Не для тебя.

— А что, если я… ну, не знаю… разозлю тебя или что-то в этом роде?

Его губа подергивается. — Честно говоря, я не представляю, как это возможно.

— Да? Даже если я приударю за одним из твоих братьев?

Почему я это делаю? Но я знаю, почему — какая-то больная часть меня любит подталкивать его как можно дальше. Нравится чувствовать себя уверенно, зная, что он не сорвется. Только не со мной.