* * *

В этот раз Пётр умудрился довести юнца аж до самой станции, но стоило ему отвлечься лишь на мгновение, пацанёнок исчез, как будто его и не было.

* * *

* * *

В очередной раз Пётр крепко держал мальца за руку. Тот и не сопротивлялся.

Они вместе вошли к Начальнику по Станции, и только тут Пётр вспомнил, что Начальником было велено…

* * *

* * *

Кстати, о Сидлере! Он приказал всем собраться к Семнадцати Ноль–Ноль. Типа, будет какое-то экстренное заявление. Неужели, прогрессивку обещанную выдадут?

* * *

* * *

В комнате уже собралось много народу, Сидлер обвёл всех взглядом и врубил на полную громкость репродуктор.

Говорим витиевато,

Но трындим, как дышим.

Если матов маловато,

Планку ставим выше.

Ух-ты, ах-ты!

Анекдототравты!

Переходя на финишный маршрут, а именно на электричку из Москвы в сторону Жуковского, я ожидал встречи с очередным неординарным попутчиком. Но судьба миловала меня и уберегла от новой эмоции перед предстоящей операцией.

Я давно не езжу этой забавной веткой железной дороги. Раньше, в конце '90-х, живя непосредственно в самой Москве, мы часто мотаемся на дачу к тётушке в Бронницы. Но, купив дом в Домодедове, сперва приезжаем ещё пару раз, а потом и вовсе перестаём туда ездить.

Эта железнодорожная линия необыкновенная. Она уникальная для России. На участке от Москвы до Рязани поезда движутся по левой стороне! Строят её французы ещё в конце Девятнадцатого Века. Почему тогда движение левостороннее, спросите Вы, ведь машины во Франции движутся так же, как и у нас, по правой полосе? Вопрос резонный. Оказывается, во Франции все железнодорожные магистрали такие. Им проектируют в самом начале ещё Англичане, а у тех-то как раз и автомобильное движение левостороннее. Так что, когда Вы едете по дороге в Рязань, Вам постоянно кажется, что поезд неожиданно решает поехать назад. От этого движения в поезде задом наперёд можно сойти с ума любому автомобилисту, если дремать время от времени. Вот и я, проваливаясь в привычную для электричек дремоту и просыпаясь почти каждые пять минут, всякий раз не могу понять, куда мы едем. На третьей попытке вздремнуть, решаю не насиловать свой мозг и просто наблюдать за дорогой.

Уж не знаю, какими скачками, но я опять вспоминаю про своего деда. По прошествии такого количества лет я, конечно же, многое забываю. Но в памяти всплывает образ всегда молчаливого и погружённого в свои размышления маленького, малоподвижного старичка. В быту он на моей памяти немногословен, редко делает замечания, никогда не спорит. Но стоит ему лишь слегка злоупотребить спиртным, дед моментально преображается. Он превращается в шебутного лихого молодца, готового пуститься в пляс и разговоры.

Фамилия у моего деда Петухов. И зовут его – Петя. Это сейчас в нашем исковерканном сознании возникают сразу уголовные неадекватные оскорбления. А раньше "ходить петухом" означает браваду и молодецкую удаль, задористость.

В лёгком подпитии дед в те года действительно таким и становится. Он часто, помнится, берёт в руки гармошку. Не баян, не аккордеон, а именно русскую гармошку. А я, будучи совсем ещё мальчишкой, люблю отплясывать под его игру до изнеможения. Настолько задорно и весело играет дед, что ноги сами несутся в пляс. Особенно мы любим его "Цыганочку с Выходом". А когда уже устанешь и присядешь, дед затягивает лирические песни. "Печурка", "По дорогам", "Платок". И, конечно же, наша дальневосточная "Катюша" про "Далёкий Пограничный". Но самой любимой у Деда:

Но припоминается у деда и ещё одна черта, когда он волнуется или хорошенько уже подвыпивший.

Дед начинает безбожно материться. Причём не может себя контролировать даже при детях.

Припоминаю, матушка моя всегда пытается его урезонить:

– Ты бы хоть при детворе не матюгался!

Дед всегда замирает в такой момент, подобочивает руки в боки и громогласно заявляет:

– Эт хто матюгася? Я матюгася?! Абыщи! – и демонстративно выворачивает карманы.

Кстати, с этой его особенностью материться при волнении однажды даже выходит конфуз.

Надо сказать, что дед мой хоть и русский, но в роду у него есть бурятская кровь. И она выливается в его внешности. Особенно к старости он походит на Конфуция, только без бородки. Баки у него, как, впрочем, и у меня по наследству, не растут, а ходить с Хошиминовской бородкой ему, как я сейчас, не нравится. Вот и бреется он тогда постоянно начисто.