— Хм, буквице отроков научат, что в Болгарском царстве. А потом они и вовсе ромейскую буквицу освоят, книги их переведут. В коих много знаний, нужных нам, и это для пользы нашей. После эти отроки и других выучат буквице. Тебе бы и самому выучить.

— Я да у христианина учиться? — Купава вновь подскочил с лавки, а в его голосе столько негодования и возмущения было.

— Ты, во-первых, сам будешь ведать, чему и как он отроков учит. Да и, коли надо, сможешь его окоротить. А, умея читать их книги, коли объявятся проповедники христианские, за пояс сможешь их заткнуть вопросами, на которых у них нет ответа, и посрамишь их этим. Но главное не в этом, зная грамоту, сможешь книгу написать о вере нашей.

— Да почто ее писать, я и так обсказать могу, — возмутился Купава.

— Конечно, можешь, только подумай. У христиан есть своя книга о вере, а более ни у кого. А так и у нас будет о богах наших, какие требы им класть, что любят, что не любят. Также о праздниках наших напишешь, о песнях, так тогда и у нас будет книга о вере нашей. Правнуки наши смогут ее прочесть, и через поколения ты до них донесешь свои слова. Такая книга нам нужна, ибо вдруг спутают что али позабудут.

— Далеко ты мыслишь, Яромир, — непонятным тоном ответил Купава и замолк.

— А то ж, — довольно хмыкнул я.

Купава не спешил продолжить разговор, а сидел с задумчивым видом. Видать, сильно я его загрузил.

— Пойду я, думать буду над твоими словесами, — вдруг произнес он и, поднявшись с лавки, ушел.

Я же смотрел ему вслед и размышлял, удалось ли мне его заинтересовать и сделать своим сподвижником в делах грядущих?

Каково же было мое удивление, когда на следующий день рядом с Никодимом я увидел не только отроков, но и Купаву. Видать, зацепил его вчера наш разговор, ну и хорошо, может, к чему хорошему и приведет. Мне даже захотелось подойти и послушать, о чем там идет беседа, но Велемар потянул меня в сторону медведя, играть и кататься.

Еще я поручил Айке из самой дешевой ткани сшить накидки по типу сюрко, с прорезью для головы и рук, не меньше трех сотен. Очень уж нужная и хорошая вещь, в качестве маркера свой-чужой, особенно в битвах, где много народа, а то ведь можно и под удары своих попасть.

Ближе к обеду в город вернулись Могута с Говшей, да еще и с большой торговой ладьей, которую им передал мой дядя. Они по полной закупились солью и холопами.

Как стало известно, цены на холопов упали, так как князь тоже с большим полоном вернулся. Да и вообще, о походе на полян много слухов ходило, в том числе и обо мне говорили, о Яромире-колдуне, что смог своим страшным колдунством полян разогнать и тем спас войско воеводы Огнеяра.

Мда уж, таким слухам Огнеяр точно не обрадуется, впрочем, как и князь, не стоит мне им в ближайшее время на глаза попадаться.

Дав парням день роздыха, на следующий день я выдал брони свои ближникам, не забыв про Ефима, у парня тут же загорелись глаза, и он пообещал, что к следующей весне сможет делать такие же или подобные. А вот Говша отказался от своей, слишком тяжела она для него была. Филиппу и Кастору тоже выдал, хоть они со мной в походы и не ходят, но заслужили, две отложил для родичей и три пошли в запас. Оставшиеся восемь доспехов я распределил среди сильнейших бойцов, на мой взгляд, и мы приступили к тренировкам, все-таки такая броня непривычна и тяжела. В общем, учились выстраивать бронированный клин и им же ходить.

Через два дня объявился Малый Вепрь из племени сумов во главе трех десятков бойцов, так что тренировки пришлось свернуть, и началась подготовка к походу.

Малому вепрю пришлось объяснить, как будет проходить поход, и что туда мы пойдем на кораблях, вот тут у него на лице промелькнул едва скрываемый страх, а я вспомнил, что сумы побаиваются воды. Так что пришлось им организовывать знакомство с кораблями и катать по реке туда-сюда, чтобы они побороли страх и путь прошел без лишних приключений.

Еще и вооружить их пришлось и брони выдать, а то большинство из них ко мне с деревянными дубинами явились. Большинство бойцов, которых привел Малый Вепрь, были безусыми мальчишками, наверняка по всем селениям собирал, все-таки племя они небольшое.

Рядом с собой их в бою не поставишь, да и назад поставить, чтобы дротики швыряли, были опасения, что своих же побьют, так что я терялся в догадках, что с ними делать и куда ставить, ладно, придумаем чего-нибудь.

Когда все было готово к отбытию, я собрал всех своих воев и сообщил, что условия оплаты немного меняются, так как бойцов стало много, как и тех, что желают пойти под мою руку. И отныне оплата будет по половине серебряной монеты в месяц, ибо платить более слишком для меня накладно, все остальное останется так же. А уж трофеями в ближайшее время я их обеспечу.

Народу поначалу мои слова пришлись не по душе, это ж они теперь в два раза меньше будут чистой деньгой иметь, и даже начали роптать, а кто-то и вовсе грозиться уйти.

Глядя на волнующихся бойцов, я приподнял руку и вновь заговорил:

— Со всеми вами я был в бою, а с не которыми и не в одном. Я всегда держал свое слово и был с вами честен! Деньги и трофеи у вас были, да и лечил я вас, не покладая рук своих. Неужто вы думаете, я вас обману или я мало даю? Обо мне молва по многим землям идет и многие ко мне готовы пойти на службу и на худших условиях! Думайте, неволить я никого не буду.