— Почему ты говоришь о ней?

— Она… она возненавидит меня, если узнает, что вы приходили ко мне!

— Почему?

Встретившись с ее очумелым взглядом, Ранульф пробурчал:

— Нет, я не для того пришел, и у нее не появится ни малейшего повода так полагать.

Его замечание еще больше испугало бедную женщину. Она споткнулась о ножку стола и в бессилии рухнула на скамью. Она так сильно сжала край стола, что косточки рук ее побелели.

— Вы хотите сказать, что пришли для того, чтобы выгнать меня?

— Что?! — нахмурившись, гаркнул Ранульф. — Не будь дурой, женщина! Твои услуги необходимы не меньше, чем любого другого жителя деревни. Мне же от тебя нужен только совет.

— Совет? — тупо пробормотала она.

— Да.

Ранульф задумчиво сделал несколько шагов, снимая перчатки и засовывая их за пояс. Когда он подошел к столу, то Леди Элла по-хозяйски прыгнула на него, покинув своего господина.

— А именно — твои знания женской природы. Медленно на лице ее появилась неуверенная улыбка, превратившаяся в конце концов в обольстительное сияние.

— Ну конечно, милорд! Все что угодно, милорд. Я отвечу на любой ваш вопрос. Спрашивайте же!

— Как я могу доставить удовольствие своей жене, не причинив ей боли?

Он сел на скамью рядом с ней, и тут же Леди Элла поспешила вернуться к нему, чтобы он нежно ее приласкал.

Ранульф не заметил, как в изумлении глаза Альмы округлились, когда она воскликнула:

— Неужели вы сделали ей больно?

— Еще нет. По крайней мере я так не думаю. Но если я дотронусь до нее так, как мне того действительно хочется, я боюсь, что причиню ей боль. Мне кажется, что с тех пор, как я впервые увидел ее, я больше не контролирую свое желание.

— А почему вы думаете, что причините ей боль?

Ранульф вытянул вперед руки и сердито посмотрел на женщину.

— А как же мне думать иначе, когда у меня есть они? Которые привыкли ласкать крупных, здоровых девок, не вздрагивающих от моих, возможно, слишком грубых ласк! Как могут они не причинить боль женщине, такой хрупкой и маленькой, как моя жена?

Произнося столь страстную речь, Ранульф нервно стучал своими ручищами по столу, отчего испуганная кошка снова забралась к нему на плечо. Ранульф взял ее в руки и пригрел на груди, стараясь успокоить. А Альма не отрываясь смотрела на эти его руки, нежно поглаживающие кошку.

— Эта кошка принадлежит вам, милорд? — задумчиво спросила она.

— Да.

— Вижу, что вы любите ее. Когда у меня была кошка, я тоже была сильно к ней привязана. Я так обожала свою кошечку, что иногда мне хотелось сильно-сильно сжать ее, чтобы показать, как я люблю ее. А вы когда-нибудь чувствовали подобное?

Ранульф улыбнулся, почесывая свою любимицу за ушами.

— Да, довольно часто.

— Однако вы ведь не сделали это?

— Конечно, нет. Ведь это бы убило ее!

— Или причинило бы сильную боль. Ранульф снова нахмурился:

— А что общего между всем этим и тем, о чем я действительно тебя спросил?

— Если вы можете быть нежны со своей кошкой, потому что знаете, что если поступите наоборот, то причините ей боль, то почему вы не считаете, что сможете поступить так и с вашей женой?

— Ты что, сравнила мою жену с кошкой?!

— Совсем нет, — поспешила она заверить его. — Я просто указала, что именно эти руки, которые, как вы боитесь, поранят вашу леди, ничего подобного не делают с кошкой, а ведь она гораздо более маленькое и хрупкое создание.

— Я не испытываю страсть к кошке, — прогремел Ранульф. Альме пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться. — Ну конечно же, не испытываете! Я пытаюсь предположить только, что у вас и мысли никогда не было, что вы можете пора нить всех этих женщин или даже собаку или лошадь своей чересчур пылкой привязанностью. Однако вы знаете, что можете причинить боль своей кошечке, то же самое касается и вашей леди. Вы знаете, что она не такая, как все те, кто был с вами прежде. Вы знаете, что должны быть очень осторожны, когда дотрагиваетесь до нее. И даже если вы потеряете контроль над своим желанием, эта мысль будет сдерживать вашу силу и защитит леди.

— Как же это может быть? Я говорю тебе, что никогда не знал столь поглощающей страсти, пока не встретил ее! Это может произойти где угодно: как только желание просыпается во мне, я не могу ни остановить его, ни побороть. И мыслей-то в моей голове в такой момент нет, все, о чем я могу думать, то нечеловеческое влечение, что сжигает все мое тело!

— Понятно, — только и сказала Альма.

Она задумалась о том, не может ли Ранульф быть просто влюблен в свою собственную жену. Однако Альма сомневалась в этом, и она была не настолько глупа, чтобы поделиться с ним своими мыслями. Однако если он так и не сможет поверить, что сам в состоянии обуздать приступы своей страсти, то как же она тогда могла помочь ему? И, что было гораздо важнее, самой леди?!