— Спокойной ночи, жена.

— Спокойной ночи, Николас. Через минуту он уже храпел, и Реджи недовольно поморщилась. Разве теперь уснешь? Осторожно повернувшись, она потрясла его за плечо:

— Николас?

— Сжалься, любовь моя, — пробормотал он сквозь сон. — Одного раза за ночь вполне достаточно.

— Одного… О! — выдохнула она, поняв, что он имел в виду. Вероятно, он спутал ее с кем-то и теперь думает, что она хочет заняться с ним любовью.

Она презрительно фыркнула. Снова раздался храп, и Реджи молча стиснула зубы. Вскоре Николас повернулся и его рука легла ей на грудь, а согнутая нога — на бедро.

Господи, она касается его обнаженной груди, его бедра, его… если она шевельнется, то непременно его разбудит. Но эта близость возродила давно забытые ощущения, и она чувствовала, что уже не заснет.

Она попыталась осторожно снять его руку, но он сжал ее грудь. Реджи широко раскрыла глаза, сердце у нее забилось, а он продолжал спать как ни в чем не бывало.

Она сделала новую попытку освободиться. Наконец ей это удалось, но тут его рука как бы невзначай скользнула вниз, коснулась холмика между ногами и, проделав обратный путь, остановилась на другой груди, лаская ее.

— Очень… хорошо. — Его горячее дыхание опалило ей щеку.

У Реджи вырвался стон, удививший и смутивший ее. Безумие. Он же спит! Как он может пробуждать в ней такие чувства?

Вино. Вот в чем причина. Иначе почему бы ей вдруг захотелось, чтобы она была мужчиной, а он — женщиной, почему захотелось положить его на спину, сесть на него и дать выход своему ноющему желанию.

Ей нужно перевернуть его на другой бок.

— Николас? — прошептала она. — Николас, ты должен…

— Настаиваешь, любовь моя? — Он погладил ее шею. — Ну хорошо, если хочешь…

Теплые губы прикоснулись к ее губам, сначала нежно, потом с возрастающей страстью, рука ласкала ее шею, и Реджи затрепетала от сладостного ощущения.

— Ах, любовь моя, — бормотал он, покусывая мочку ее уха. — Почаще настаивай.

Реджи переполняло наслаждение. Какое ей дело, что он еще не проснулся и не понимает, что делает? Она прижала его к себе.

Николас чуть не вскрикнул от радости. Приняв его поцелуй, она решила свою участь. Он быстро расстегнул на ней рубашку, одним движением стянул ее с Реджи и отбросил в сторону.

Ее рука упала ему на плечо. От этого прикосновения он сразу напрягся, и сознание власти над ним повергло ее в трепет. Теперь поздно отступать, сейчас он будет принадлежать только ей, знает он об атом или нет.

Она погладила его по спине, сначала робко, потом сильнее и опять нежно, осторожно. Ей нравилось прикасаться к нему снова и снова. Ведь столько времени прошло с той летней ночи. Он заставил вспомнить. Губы Николаса скользили от ее шеи к бедрам, он чувствовал, что пьянеет от ее близости. Кожа — упругая, шелковистая, как в ту ночь, когда он лишил ее невинности, Тело осталось таким же стройным, лишь грудь пополнела. Он даже боялся к ней прикасаться, теперь это владения его сына, а он не хотел, чтобы Реджи сейчас думала о малыше. Он вообще не хотел, чтобы она думала.

Реджи металась по подушке, сердце у нее бешено колотилось. Если Николас не прекратит сладко терзать ее своими пальцами, ей придется умолять его об этом.

Он словно прочел ее мысли, и она почувствовала на себе долгожданную тяжесть его тела. Ее ноги крепко обхватили его бедра, когда он вошел в нее до самого предела.

Он поцелуями заглушал ее страстные крики, а Реджи, обвив его руками за шею и запустив пальцы ему в волосы, крепко прижимала его к себе.

И тут пароксизм страсти закружил обоих, снова и снова омывая их волнами наслаждения. Но вот желание утолено, буря стихла, и они заснули, не разжимая объятий.

Его разбудил стук в дверь. Николас тут же вспомнил, что заснул в объятиях Регины, а стучавший, видимо, не собирался ждать приглашения войти.

Приятно увидеть рядом жену. Николас повернулся к двери и выругался. В дверях стояла горничная Регины. В одной руке она держала свечу, а другой прижимала к плечу Томаса. Удивление на лице горничной показалось Николасу забавным.

— Ты знаешь, что нельзя входить без разрешения? — недовольно проворчал он. Но Мэг не смутилась;

— Когда я вхожу в комнату моей хозяйки леди Реджи, мне не нужно спрашивать разрешения, ваша милость.

— Леди Реджи, как видишь, не одна. А теперь соблаговоли отвернуться, я постараюсь накинуть на себя что-нибудь.

Мэг охнула, когда он без дальнейших рассуждений встал с постели, и быстро отвернулась, пролив воск со свечи на пол. Что он делает в постели хозяйки? Бедная девочка была сама не своя, когда он ее бросил, а теперь он снова здесь и даже не извинился за свое поведение.

— Можешь повернуться и рассказать о своем деле. Мэг нерешительно обернулась. Он стоял перед ней, загораживая кровать.