Ты хочешь бессмертия? А на что ты готов ради него? На многое?
Вот незадача, но герой этой книги думает совершенно иначе.
Он точно знает, вечная жизнь - не для людей. И любой, кто протянет руки к чудесному дару, встретится с ним, Аскелем Этли, наёмником, философом и каллиграфом.
Впрочем, встреча будет недолгой. В эти моменты Аскель очень зол, ведь его оторвали от важного дела - перевода древней книги, в которой он ищет способ избавиться от проклятья.
Вот и ты, бросай сомневаться, открывай книгу и узнай, почему никто не получит бессмертия.
Пролог
Из стрельчатого окна, под самым потолком высокого зала, струился свет. Расталкивая тьму, он освещал изящный круглый стол, покрытый сукном. На столе замер синий бархатный мешочек. Кто-то шагнул из окружающей тьмы. Свет упал на узкие, алебастрового цвета, ладони с ухоженными ногтями. Тень скрывала лицо их обладателя. Он взял мешочек, внутри раздался еле слышимый сухой перестук. Невидимый хозяин залы высыпал в ладонь плоские, снежно-белые кусочки костей. Чуть помедлив, он бросил их на стол. Костяшки рассыпались хаотичным узором.
Палец с ухоженными ногтем уперся в сукно, и принялся двигаться от одной костяшки к другой. Несколько раз таинственный обитатель залы отнимал палец от стола, но тут же принимался водить им вновь, словно ища выход из хитрого лабиринта. Почти десять лет, он ежедневно совершал свою загадочную ворожбу. Но белоснежные пластинки неизменно обманывали его ожидания. Отчаяние раздирало душу, но он вновь и вновь бросал кости на стол. Когда-нибудь, все судьбы сойдутся воедино. Он это знал. Но как же устал ждать!
Палец прочертил невидимую линию между полудюжиной костяшек. Обладатель алебастровых рук отнял палец. Затем лихорадочно повторил замысловатый узор. Потом еще раз, медленно и вдумчиво. Он сгреб костяшки в кучу, и по одной принялся скидывать в синий бархатный мешочек. Все еще не веря в свою удачу, он прошептал:
– Сестра, скоро я верну тебя из Запределья.
Часть 1. Хорик-хорохорик. Глава 1
Когда мы тащили лестницу к стенам Альвиона, из города вылетела стрела и поразила Глыбу аккурат в глаз. После чего он ничком рухнул на землю.
На это Муфлон сказал:
– Этот недомерок оказался лжецом! Ведь, не далее, как вчера, он убеждал нас, что будет жить вечно.
Мы расхохотались, подхватили лестницу и потащили ее дальше.
Из записей Аскеля Этли
На дороге, ведущей с запада в Киерлен, на самом въезде в город творилась неразбериха. Подвода груженая зерном, проезжая арку ворот, потеряла колесо и завалилась на бок. Взбрыкнувшие лошади развернули телегу поперёк, мешки ухнули на землю, перекрыв ворота непроходимой баррикадой.
Стражники орали на мужиков, сопровождавших подводу, а те, не обращая внимания, неспешно разгружали телегу, чтобы поднять ее и поставить колесо на место. На дороге перед воротами, изнывая от жары, маялись путники. Крестьяне с такими же подводами, торговцы - богатые и не очень, бродячие жрецы. Среди них выделялись знатники, на конях, в ярких одеждах. Люди роптали, ругались, кто-то пытался пролезть ближе к воротам, лишь жрецы смиренно принялись славить Триединого.
С залитых изумрудной зеленью холмов на творившийся раздрай смотрели виллы богачей. Более похожие на крепости, их острые вытянутые крыши пронзали чистое небо. С другой стороны дороги, в низине, раскинулись Норы - землянки и шалаши голытьбы. Нищие, почуяв наживу, потянулись к дороге, выпрашивая подаяние.
– Братец, эй, братец!
– осипшим голосом звал иссохший старик, с покрытым струпьями лицом.
– Братец, не стой там. Отцы города запретили пускать за стены нищих. Пойдем к нам, в Норы, там найдется для тебя корка хлеба и женщина.
Человек, к которому обращался старик, не реагировал. Среднего роста, с копной темно-каштановых, порядком засаленных волос, он молча стоял посреди толпы. В поношенной рубахе и штанах до середины голени. На плече он держал мешок с вещами. В другой руке сжимал толстую палку, с оструганным острием. Вместо обуви ноги обвивали истрепанные полотняные обмотки, посеревшие от пыли.
– Чего нос-то воротишь?
– обозлился старик.
– Иль думаешь, лучше нас, сирых? Брезгуешь? А я ведь со всей душой! Ну, погоди у меня.
Старик завертел головой. Увидев троих стражников, идущих вдоль дороги и пытавшихся не допустить давки, он бросился к ним.
– Бродяга, там в толпа бродяга!
– закричал старик.
– Хочет попасть в город. Гоните его! Отправьте его к нам, в Норы, уже мы приучим его, с людьми разговаривать.
Стражники, в стеганных куртках и таких же подшлемниках, страдали от жары больше прочих. Они уставились на нищего, не понимая, что ему надо. Безусый юнец, старик, не моложе нищего, и дородный пузатый мужик лет тридцати. Каждый сжимал копье.
Толстяк, который был за главного, хотел сначала отмахнуться от нищего, но подумав бросил:
– Показывай где бродяга, да давай побыстрее!
Голодранец ткнул пальцем в толпу. Сначала стражник разглядел ноги в обмотках, затем старые штаны и ношенную рубаху. Он шагнул вперед и рявкнул:
– А ну, иди сюда!
Схватив человека за плечо, он резко выдернул его из толпы. И тут же плюхнулся на землю. Нет, человек его не ударил. Просто используя инерцию рывка, он толкнул стражника грудью.