Судя по голосам, что доносились до меня, говорили двое. Обсуждали военную обстановку. Один, чей голос мне казался старше, чем у его собеседника, уверял, что после падения Чудова, их полк в частности, и дивизия в целом, повернёт на Север и пойдёт на штурм Ленинграда. Молодой же, категорически отвергал это предположение, ссылаясь на фюрера, который недвусмысленно обещал уже вскоре взять Москву.

Спорщики негромко, но убедительно спорили, а я стоял перед дилеммой. Было очевидным, что эта двойка не просто так забралась в квартиру, а является охранением корректировщика, который находится на третьем этаже. И сама суть этой дилеммы была в вопросе: «Что с ними делать?»

С одной стороны, их можно просто обойти. Вылезти на улицу, и забраться в дом через соседнюю квартиру. Ну а затем действовать по плану: проникнуть наверх и заняться наводчиком. Причём постараться это сделать так, чтобы эта охрана так ничего и не узнала.

Но в этом и была проблема. Ведь было абсолютно неизвестно, как там наверху всё сложится.

«Вдруг, например, получится так, что я там шум подниму. И тогда, прибежавшая на этот шум с первого этажа охрана, будет там совершенно лишней. Следовательно, как ни крути, а их мне нужно ликвидировать, — принял однозначное решение я, автоматом придя к очередному вопросу: — И как мне это сделать бесшумно? Ведь шум отсюда может донестись до ушей наводчика, и он поднимет тревогу. Тогда, как мне уничтожить противника не поднимая переполох? С шумом-то их завалить можно легко. Вышел с пистолетом наготове и расстрелял всех, кто есть в помещении. Сколько их там? Двое или больше? Не важно. Думаю, обоймы ТТ вполне хватит, чтобы положить всех, кто там есть. Но, вот в том-то и дело, что стрелять нельзя. Стрельба, это шум. А шум мне не нужен и противника я должен уничтожить без стрельбы. А это уже сложнее».

Не опуская оружия, посмотрел по сторонам. Заметил вход в санузел. На полу лежали куски разбитого зеркала. Взял самый большой, который поместился мне в ладонь. Вернулся в коридор, подобрался к углу, присел и, вытащив уголок зеркала, навёл его в сторону кухни, при этом сфокусировав зрение.

Хватило секунды, чтобы я увидел, что там происходит. А там, за столом на стульях или табуретках прислонив спины к стенам, сняв шлемы, и поставив винтовки в угол, сидели два немецких солдата.

И этой же секунды хватило на то, чтобы я принял решение.

Встал. Прислонил винтовку к стене, выхватил из ножен финку, набрал в лёгкие побольше воздуха и с криком:

— Камрады! Всем сидеть! Там русские на медведях в атаку идут! — забежал в кухню.

И нужно сказать, нелепая фраза вместе с внешним окровавленным видом и ошеломлением от непонятной ситуации, произвели нужный эффект. Камрады, как сидели за столом, так, с открытыми от изумления ртами, не успев оторвать своих седалищ от стульев, и умерли. Конечно, не от разрыва сердец, а от стали, которая продырявила в их телах несколько лишних отверстий, не дав шанса на жизнь.

Прислушался. В здании продолжала стоять тишина. На улице тоже всё было относительно тихо, разумеется, если не считать звуки доносившегося боя и работы артиллерии. Так как эти охранники даже толком ничего крикнуть не успели, посчитал, что всё прошло благополучно, и лишней шумихи я не поднял.

Забрал у одного из охранников винтовку той же системы Маузера, что уже была у меня. Повесил её себе за спину, как запасную. Из коридора забрал своё предыдущее оружие, и вышел из квартиры на лестничную клетку. В подъезде никого не было. Оно и понятно. Основная масса жильцов, скорее всего, успела убежать из города ещё до прихода немецких войск. А потому я надеялся, что проберусь наверх незамеченным.

Поднимаясь по лестнице, перешагивая разбитые стёкла, куски кирпича и штукатурки, стараясь не шуметь, я внимательно смотрел себе под ноги на предмет возможной «растяжки» и поднимался всё выше и выше. И уже вскоре я был у приоткрытой двери, ведущей на чердак. Именно тут, и скрывался корректировщик артиллерийского огня. Его я услышал ещё чуть ранее, когда оказался на лестничном пролёте третьего этажа. Он что-то быстро говорил, а затем делал небольшие паузы. Разобрать его бубнёж из-за эха, стен и отделяющего нас расстояния, было невозможно. Но исходя из манеры общения, становилось понятно, что он с кем-то разговаривает по телефонной линии.

Кроме него, других голосов слышно не было, из чего я сделал вывод, что наводчик находится на пункте наблюдения один.

Эта новость придала уверенности. План по нейтрализации координатора сложился в одну секунду: я вбегаю в помещение, бью ему ногой под дых, а затем ударяю прикладом по голове. Причём винтовкой бью не сильно, чтобы ненароком не убить, а лишь ошеломить и испугать. И, когда этот тип обескуражен и находится в шоке, я навожу на него ствол и, поинтересовавшись: «Хочет ли он жить или нет?», предлагаю ему жизнь в обмен на сотрудничество.

«Ничего сложного. Главное ворваться и взять на испуг», — сказал себе я, собираясь ринуться в помещение.

Но тут услышал ещё один незнакомый голос, который произнёс на немецком языке:

— Михель, что сказали в штабе?

И голос, который говорил по телефону, ответил:

— Они не довольны, Карл, недовольны нашей работой. Говорят, что мы своей корректировкой часть наших войск в лесополосе положили. Сказали, что полтора взвода погибло. Неужели это правда?