А Тася прижалась к тусклому оконному стеклу снаружи.

Она видела все.

Как голова матери повисла в гигантской пасти зверя, точно подстреленная утка в зубах охотничьего пса…

С мрачным удовольствием Тася следила, как вспарывают когти дряблое тело отчима. Как из разрезов выступает ноздреватый жир. Как пирог из желтого студня. Смешные зерна. Смешной горловой крик отчима, перешедший в визг, а затем – в сипение. Смешная грязно-розовая колбаса его кишки, вырванная зверем и размотанная по комнате…

Тася поморщилась, когда кишка треснула и в воздухе запахло отхожим местом, тухло и едко.

Зверь ждал у калитки.

Из дома, скользя на ошметках матери и отчима голыми ногами, Тася шла сияющая.

Она несла освежеванному зверю шкуру. Свадебный подарок урода отчима уродке матери.

Как только шкура коснулась освежеванной спины, тут же схватилась и со странным булькающим звуком начала прирастать.

Зверь поднялся и закрыл собой полную желтую луну. Он похрустывал суставами, вновь осваиваясь внутри собственной шкуры.

Тася схватилась за монстра дрожащими руками. У тяжелой лапы были мягкие теплые подушечки, немного шершавые.

Лицо Таси растянулось в непроизвольной улыбке: от зверя знакомо пахло костром, хвоей и медом.

А губы прежде немой Таси зашептали: «Папа-папа, я так долго тебя ждала».