— Я всегда верил, что наступит день и я полюблю, полюблю женщину, которая воплотит в себе идеалы, тайно хранящиеся в моем сердце. И тогда я попрошу ее стать моей женой.

— Я… могу… это понять.

— Но, естественно, я не мог не подчиниться воле отца, а Сесиль была очень мила и хороша собой. — Он задумчиво посмотрел на Мелиту. — Однако две вещи стали мне понятны лишь после женитьбы. Первое — что Сесиль не может стать взрослой. Она была ребенком, доброй и очаровательной девочкой, но не женщиной. А второе — что для Сесиль самым большим авторитетом всегда была ее кузина

Жозефина.

При звуке имени мадам Буассе Мелите показалось, что на солнце набежала туча.

— Жозефины не было в доме, когда мы поженились, — тем временем говорил граф, — тогда она уже стала женой месье Буассе, жившего недалеко от Фор-де-Франс. — Тем не менее в семье о ней постоянно упоминали, и я узнал, что она сирота, которую месье и мадам Кальвер воспитали, как собственную дочь. — Граф нервно передернулся. — Она была на двенадцать лет старше своей кузины, и, конечно же, Сесиль восхищалась старшей девочкой и старалась во всем ей подражать.

Его губы непроизвольно сжались, но граф с трудом заставил себя снова заговорить.

— Все это меня не очень беспокоило, так как у Жозефины был собственный дом, а мы с Сесиль обосновались в Весонне.

Мелита поежилась. Она представила графа в Весонне с молодой женой, и сердце ее больно сжалось.

— Вскоре после нашего бракосочетания мои родители переехали в Сен-Пьер, — продолжал граф. — Отцу всегда было нелегко управляться с плантацией, и он был вполне доволен тем, что я принял на себя его обязанности и стал восстанавливать былое благополучие поместья.

— Вы могли… позволить себе это? — спросила Мелита.

— Сесиль была богатой наследницей, — ответил граф, — но месье Кальвер знал толк в делах и потому включил в брачный контракт одно условие. Он дал нам достаточно денег, чтобы привести в порядок плантацию, отремонтировать и заново отделать дом, а также купить массу необходимых в хозяйстве вещей, однако настоял на том, чтобы Сесиль одна владела своим состоянием.

Мелита бросила взгляд на графа — она начинала понимать, в чем дело.

— Конечно, по законам Франции после замужества состояние жены переходит к ее мужу, и я мог распоряжаться деньгами Сесиль, поскольку она была моей женой, но при этом существовала одна оговорка.

— Какая же?

— Банковский счет был оформлен на ее имя. Месье Кальвер также распорядился, чтобы все деньги после его смерти остались только одной Сесиль.

Мелита ожидала неизбежных выводов.

— Когда он умер, к Сесиль перешла весьма значительная сумма, которую мы с удовольствием прокутили. Ни разу за годы нашего брака она не дала мне почувствовать, что это не мои деньги.

Граф снова вздохнул.

— Она была ребенком — она улыбалась в ответ на улыбку и могла расплакаться так же легко, как легко весной проливается дождь с небес. Она никогда не требовала от меня отчета, что я делаю и какие распоряжения отдаю, и могу сказать искренне — она была счастлива со мной.

— Я уверена, так оно и было, — сказала Мелита, внезапно почувствовав, что его надо подбодрить.

Между тем было вполне очевидно и то, о чем граф умолчал. Умный и образованный человек, он был женат на незрелой девочке, которая могла лишь развлекать его — и ничего больше.

— А затем Жозефина овдовела. — В голосе графа прозвучали нотки, предвещавшие роковые события. — У нее было очень мало денег, поскольку у месье Буассе, всегда производившего впечатление обеспеченного человека, оказалась куча родственников. Тогда она поселилась с нами в Весонне!

Голос его и выражение лица стали совсем мрачными.

— Сначала я одобрил ее приезд. Теперь у Сесиль была подруга, которая к тому же взяла на себя заботу о доме. Однако со временем я обнаружил две вещи.

Он замолчал, и Мелита нетерпеливо спросила:

— Что же?

— Во-первых, Жозефина могла добиться от моей жены чего угодно, а во-вторых, она в меня влюбилась!

Мелита ожидала это услышать, и тем не менее правда, облеченная в слова, поразила ее.

— И что же… вы… сделали?

— Я оказался в чрезвычайно неприятном положении, — ответил граф. — Я предложил Сесиль отослать кузину из дома, но она разразилась рыданиями и просто вцепилась в Жозефину, как часто делала в детстве.

— И что же… произошло?

— Я был так занят, что пустил дело на самотек. Я целыми днями работал на плантации, обрабатывал землю, заключал контракты на продажу, наблюдал за погрузкой сахара, фруктов и кофе на корабли, чтобы убедиться, что товар не испортится в пути.

На мгновение он оживился — работа явно доставляла ему удовольствие. Затем голос его снова стал тусклым.