– Ну, чужая душа – потёмки, – пожал плечами я. – Мне, конечно, тоже не очень понятно, зачем, если ты собрался к собственной жене просить её вернуться, брать с собой ещё кого-то. Цветы надо было брать… Ладно. Что делать-то будем? Замок я там, – кивнул я на верх, имея в виду Линину квартиру, – поменяю. Но там такая дверь, её с полпинка вынести можно. Смысл в этой замене замка – чисто символический…

– Ладно, пусть идет ко мне пока, – вдруг сказал Гриша. – А я у Николая временно поживу, – с нажимом сказал он в ответ на мой удивлённый взгляд.

– Хорошо. Как временная мера сойдёт, – кивнул я. – Пойду, тогда, замок, пока поменяю. Лина, пойдём – вещи соберёшь.

– На сколько? – спросила она, глядя на меня несчастными глазами.

– Не знаю. Буду решать сейчас этот вопрос, – ответил я. – На неделю бери, на всякий случай. Чтоб тебе тут пока не появляться. В твоих же интересах, пойми.

– А мне что делать? – встревожено спросил Мартин.

– За пивом идти, – как о само собой разумеющемся ответил Гриша.

Мартин кивнул с серьёзным видом и начал уверенно хозяйничать у меня на кухне, собираясь. Он нашёл две трёхлитровых банки, пластмассовые крышки и сетки.

– Денег дать? – спросил его Гриша.

– Есть, – ответил немец и ушёл.

Надо же, быстро осваивается. Натренировали его уже наши, пока я ездил в Палангу. А уж когда на родину вернется, будет ему что рассказать про жизнь в СССР. Как русские с цыганами за женщину прямо в новенькой многоэтажке в центре Москвы бьются… Зачем? Ну так загадочная русская душа… немцам такое не понять. Наверное, украли из табора красивую девку, и не дают ее цыганам отбить обратно. Наверняка, в этой истории, если фантазия у него есть, обязательно появится и медведь с бутылкой водки. Интересно, какую он ему роль отведет? Смотрел и пил водку? Скалил зубы, защищая упавшего цыгана? Бродил вокруг, в поисках балалайки, чтобы обеспечить битве должное музыкальное сопровождение?

Взял у себя инструменты и коробку с замками и пошёл на шестой этаж к Лине. Пока она собиралась, подобрал личинку на один из замков у неё в двери и поменял. Дал ей ключ. Гриша отвёл её к себе и вскоре вернулся с формой на вешалке, чемоданчиком и сумкой с каким-то добром.

Вернулся Мартин с пивом.

– Мужики, рыба в холодильнике, – задумчиво сказал я, – где стаканы –знаете. Располагайтесь, как дома, я попозже к вам присоединюсь.

Не давали мне покоя мысли о цыганах. Сегодня они вынужденно отступили, но не факт, что сдались. Поднялся на восьмой этаж к артистам из Ромэна. Но мне никто не открыл. Воскресенье, они в театре, небось, если, вообще не на гастролях. Спустился к себе, написал для них записку, что жду их, как появятся дома, пусть зайдут. Оставив записку в двери, спустился к себе, но неопределённость не давала расслабиться. Оставлять ситуацию вот в таком виде посчитал опасной. Специфическая цыгане все же субкультура…

Позвонил Васе-негру. Вкратце объяснил ситуацию. Вася подтвердил мои опасения, что потерпевшие поражение цыгане опасны.

– Тем более, – продолжал Вася, – они за беглой женой приехали, понимаешь? Они считают себя в своем праве.

– Что теперь делать? Что посоветуешь?

– Давай мне адрес этого колхоза, подключу местных коллег. Надо остановить этот конфликт в зародыше.

– Поможет, что я в Кремле работаю? – поинтересовался я.

– Ты сейчас серьёзно? – озадаченно спросил он.

– Референт секретариата Президиума Верховного Совета СССР, – назвал я ему свою должность.

– Ну надо же, семимильными шагами шагаешь, – заметил Вася. – Поздравляю!

– Спасибо. Так, поможет это?

– Конечно, поможет, – усмехнулся на том конце Вася и пообещал разобраться. Заранее поблагодарил его, и мы попрощались.

Вскоре вернулись с работы Марат и наш Миша Кузнецов. Голодные, купили по дороге пельменей. Пока они их варили на всех, мы, уже немного снявшие стресс, рассказали им, что у нас случилось тут сегодня.

Часов в девять прибежал Яков с моей запиской в руках.

– Сегодня Миша приезжал, племянник Иды, – вышел я к нему из квартиры. – Не один, а с целой группой поддержки.

– Зачем? – недоумённо смотрел он на меня.

– Лина из колхоза сбежала, – развёл руками я. – Ну, не хочет она там жить.

– Ничего не понимаю! – с досадой воскликнул Яков. – Пошли поднимемся к нам.

Рассказал им с женой, как все было. Включая нож. Ида была в ужасе.

– Зачем он это сделал?! – схватилась она за голову. – Мы же уже всё решили! Живи и радуйся!..

– Только скандала на весь подъезд нам и не хватало, – недовольно проговорил Яков.

– Скажи завтра в театре, что мне к зубному срочно надо, – взмолилась Ида, глядя на мужа. – Напишу потом заявление за свой счёт на один день. Поеду к сестре разбираться. Ничего не понимаю, – растерянно добавила она, глядя на меня. – Мы же согласились Мишу у себя временно прописать, пока мать Лины не убедится, что он хороший человек.

– Да уж. Тогда ситуация вдвойне непонятная, – удивлённо подтвердил я.