Шрифт:
– А ты ему только один вариант предложил? – удивился Ригалёв.
– Нет, нашлась ещё квартирка возле Ходынки, но он её, даже, рассматривать не стал, хотя там метро «Аэропорт» не так далеко…
– Не, ну, с Ходынкой всё понятно, – согласно кивнул Бортко. – Кому понравится рядом с аэродромом жить? А что за квартира в его доме в резерве, ты говорил?
– Однушка и в другом подъезде, – развёл руками Сатчан.
– Слушайте, а не обязательно же на одной лестничной клетке квартиры должны быть, – заметил Войнов. – Ты предложи ему.
– Да ну, ерунда какая-то, – отмахнулся Пахомов. – В соседний подъезд не набегаешься, особенно зимой. Это им, всё равно, придётся в двушке жить, а однушкой они не смогут пользоваться.
– Я поэтажку ещё не видел, – заметил Сатчан. – Знаю, что подъезд соседний и этаж третий, как у Ивлева.
– Да? Это уже интереснее, – заметил Пахомов. – Надо посмотреть, есть ли там смежная стена. Тогда только дверь останется прорубить и всё. Правда, одна комната двушки и комната однушки станут проходные… У меня у знакомого так вышло, очень доволен. Две кухни, две ванные комнаты, два туалета. А, и два балкона! И он вторую кухню под кабинет переделал, так что четырехкомнатная получилась.
– Как вариант… – задумчиво проговорил Бортко. – Но если все же к трешке возвращаться… Две трёшки на выбор у нас есть… А если самим поискать в его доме желающих на обмен?
– Тогда это надо делать быстро, мы не можем долго их бронировать, – напомнил Сатчан.
– Пошли помощницу опросить по трешкам, – подсказал Войнов. – Завтра воскресенье, жильцы, в основном, дома будут. Мало ли кто в Сокольниках или на Ходынке родственников имеет, тех же бабушек-дедушек, и заинтересуется… А в понедельник дашь ей отгул.
***
Проводив Гончаровых, поехал на вокзал в круглосуточную кассу. Прикинув ещё раз даты, взял купе на двадцать третье число. Это будет суббота, в воскресенье к вечеру будем уже дома. Холода в этом году точно будут рано, торфяники подморозит и пожары прекратятся. Авось как раз к этому времени все и срастется… Подумав, что надо предупредить Егорыча о переносе даты, дал телеграмму на адрес пани Нины, что взял билеты на двадцать третье.
Не забыть ещё в больницу позвонить, чтобы они к двадцать второму числу мне жену с детьми к выписке подготовили. Хотя… Зачем мне тащить их в Палангу? А потом обратно в Клайпеду на поезд? Из больницы надо сразу на вокзал. Значит, и выписываться будем двадцать третьего.
***
Москва. Квартира Шадриных.
– Бабуль, а что мне Галие подарить на рождение близнецов? – спросила Маша Викторию Францевну.
– Ой, деточка, даже не знаю, чем ей, бедной, помочь. Двойняшки – это очень тяжело, как погодки, только ещё хуже. И родители у них обоих далеко, помочь некому…
– Ты так говоришь, как будто хоронишь её, – ошарашено взглянула Маша на бабушку.
– Детка, ты не представляешь, каково это – одной с младенцем. А тут их двое!
– Так надо помочь как-то… Что ей подарить?
– Манежик надо обязательно. Посадит малышей играть, сама хоть что-то сделает в это время.
– Манеж? Точно! – обрадовалась Маша.
***
Глава 5
Москва. Квартира Ивлевых.
В воскресенье заказал разговор с Клайпедой. Лещиновского на работе не было, но мы уже лично познакомились с ехидной мадам, и она теперь вполне миролюбиво со мной поговорила. А может, своё дело сделали гостинцы, что я оставил в последний свой приезд.
Сообщил ей, что взял билеты на двадцать третье число, поезд в восьмом часу вечера, попросил часов в шесть-полседьмого отдать мне жену и детей. Боялся, что она скажет, что в субботу нет выписки, но она возражать не стала. Только записала себе прямо во время разговора, повторяя время вслух. Попросил её также зайти к Галие и передать, что я заберу её в следующую субботу вечером.
***
Городская больница Клайпеды.
Галия уже устала лежать целыми днями. Детей приносили на кормление по часам. А в перерыве между кормлениями она ходила мимо детской и подслушивала, не её ли малые плачут. Но медсёстры были хорошие, дети ухоженные. Сколько она не просила разрешить ей поухаживать за малышами, от её помощи все отказывались и смеясь, советовали отсыпаться, пока есть возможность.
Когда малышей принесли на очередное кормление, счастливая и гордая Галия обрадовалась возможности подержать их на руках и полюбоваться на них.
Когда один уже накормленный лежал рядом на подушке, заглянула Юрата Матисовна.
– Опять твой звонил. Билеты обратные взял на субботу. Скоро домой поедете, – смотрела она на Галию с материнской сострадательной улыбкой. – Ох и хлебнёшь ты с двумя, девонька.
– Ничего, справимся, – не отрывая взгляда от младенца у груди, ответила Галия. – Как муж говорит, где наша не пропадала?!