Закончив с Катрин, Никлас бегом вернулся к машине. Сел за руль и, включив первую передачу, медленно отпустил сцепление, а потом и педаль газа. Двигатель тяговитый, джи-ваген даже с отпущенной педалью поехал довольно бодро. Так, что выпрыгнуть Никлас успел у самого берега, поскользнувшись на мокрой траве и едва не сверзившись в воду.

Серый джи-ваген съехал с пологого спуска и сразу нырнул – капот моментально оказался под водой, задний бампер поднялся почти вертикально. Хорошо, что в реку не забежал, глубоко здесь у самого берега, так что пришлось бы выплывать – мельком подумал Никлас.

Подхватил свой рюкзак, закинул за спину и подошел к Марше, стоящей рядом со связанной Катрин. Дочка купца первой гильдии в темноте леса теперь показалась ему не очеловеченной рыбой, а сказочным существом – на вид обнаженная, в сетке цепочек, со странным, нечеловеческим лицом. Впрочем, шмыгала носом и всхлипывала она вполне по-человечески.

– Я сейчас отлучусь ненадолго. Ты пока разберись с катером, заведи моторы, она подскажет, – показал Никлас на Катрин. – Учти, если ты ее освободишь, она может тебя убить.

Глаза Марши, несмотря на тяжесть невероятно длинных ресниц, широко распахнулись. Никлас пояснил:

– Ты для нее ненужный свидетель, потому что ты видела арбитра в доме Брандербергеров.

– Он прав, – неожиданно произнесла Катрин.

Глаза Марши расширились еще больше, она обхватила себя руками.

– Ты не вернешься? – посмотрела купеческая дочь на Никласа. Вернее, не на него, а на рюкзак за его спиной. – Пожалуйста, не оставляй меня, я боюсь…

Марша вдруг упала на колени, сложив руки в молитвенном жесте – при этом длинные ногти заметно обращали на себя внимание.

– Не бросай меня здесь, пожалуйста, пожалуйста…

Никлас резко выдохнул – скрыв за выдохом ругательство и злость на себя. Скинул со спины рюкзак, бросил его в катер.

– Я вернусь, даю слово. Но, если меня не будет через час, значит, что-то случилось, и ты можешь действовать дальше на свое усмотрение.

Злясь на себя, на свою дурость – разбрасываться так безоглядно словами, Никлас развернулся, намереваясь отправиться к заброшенной деревне. Вдруг заговорила Катрин:

– Не поворачивайся к Паулю спиной, а если…

– Рот закрой.

Полкилометра по лесу вдоль реки Никлас преодолел довольно споро – пришлось только один раз обходить заросли кустарника. Перейдя через брод – в самом глубоком месте едва выше колен, он почти сразу – как удалился от реки, держа ее за спиной, вышел к каменной ограде старого кладбища. Здесь, присев и закутавшись в камуфлирующий плащ егеря, нашел взглядом размытые дождем очертания церкви на другом конце заброшенной деревни.

Вспомнилась вдруг девичья фигура с белыми волосами. Сердце сразу застучало в горле, стало очень страшно. Накатило так, что состояние приблизилось к безоглядной панике. Показалось, что из-за дерева или из-за темных остовов домов, размытых очертаниями ливня, сейчас появится протягивающая к нему руки восставшая из мертвых Кристина Брандербергер.

– Да я тебя вижу, выходи, – раздался вдруг голос неподалеку.

Все домыслы моментально вымело из сознания, внутри воцарилось спокойствие, а в теле появилась необычайная легкость. Почти одновременно с раздавшимся голосом от покосившегося здания совсем рядом отделилась тень, превращаясь в человеческий силуэт с винтовкой в руках.

Откинув капюшон непромокаемого плаща, Пауль опустил винтовку и помахал рукой, направляясь к Никласу. Юноша смотрел на приближающегося доверенного человека отца ровно, без эмоций. Он не поверил, не мог поверить словам Катрин, но несмотря на это был готов к любому развитию событий. Поэтому и страх ушел далеко за грань восприятия, как всегда перед лицом опасности – пусть и возможной, а вместо страха появилась готовность к действию.

– Даже пообедать еще не успел, – широко улыбнулся Пауль, но, увидев лицо Никласа, мгновенно посерьезнел и поманил его за собой. Они прошли по разбитой дороге среди остовов домов, после чего зашли в один из них, неплохо сохранившийся. Зажегся мягким светом палаточный фонарь, Пауль отставил в сторону винтовку, а Никлас осмотрелся в неожиданно чистой и сухой комнате. Когда он сбросил плащ егеря – оставив его на сгибе левой руки, Пауль, уже не скрывая озабоченности, поднял брови, глядя на заляпанный кровью офицерский серый мундир ландвера на младшем сыне своего капитана.

– Рассказывай.

– Рейхсграф вел дела с синей гнилью. Я видел беса из смартмассы в его доме, это был арбитр в облачении жреца Пути.

Говоря это, Никлас снял с плеча ремешок кобуры-приклада с парабеллумом. Не очень удобно было это делать с плащом в левой руке, но он справился.

Между тем – судя по откровенно ошарашенному взгляду Пауля, было видно, что выражение «на всякий случай» в его желании подождать Никласа неподалеку от места встречи не включало в себя даже подобный расклад.