– В путь! Собрались, неделя пути – и мы дома!

Гвардейцы приободрились, залязгал металл, люди усаживались в седла. Лошади зафыркали и мирно двинулись дальше сквозь лагерь; вдалеке виднелись еще одни ворота, основная дорога прорезала рудники насквозь. Клетки снова затряслись на ухабах, теперь их осталось две. Внутри, отводя глаза, сидели оставшиеся семь юношей. Пыль почти улеглась, Пинкус продолжал хищно поглядывать на шеренгу. Затем потер пухлые ручки.

– Что тут скажешь? Вот мы и остались с вами одни. – Двух гвардейцев, прибывших с ним, он проигнорировал. – Вижу ваше замешательство. Да-да, поверьте, вы далеко не первые ребята, которых я так встречаю. И далеко не последние, ха-ха. Не будем об этом, лучше слушайте сюда. Как вы уже поняли, имя мне – Пинкус. Для вас – господин или привратник Пинкус. Другими словами, рудники находятся у меня в управлении. Но!

Он покачал пальцем в воздухе.

– Но! Я чувствую свои долгом представиться, без простейшего этикета у нас бы начался полный бардак, понимаете! Естественно, понимаете. А значит, мое имя, скорее всего, вам в будущем не понадобится. Я лично встречаю каждого новоприбывшего, ибо уполномочен на это городским руководством. Всех учтем, всех запишем. Но, думаю, вы понимаете и то, что в самих рудниках управленческая деятельность не нужна. Еще там довольно пыльно, – он поправил невидимую маску на лице, – в связи с этим после распределения, чтобы встретиться со мной, нужно будет отличиться. Отличиться в плохом смысле, это ясно? А пока все идет, как надо, то и снова видеться нам с вами нужды нет.

Толстяк попытался со всей возможной многозначительностью нависнуть над шеренгой, но с его ростом это было проблематично – Пинкус едва доставал Рику до подбородка.

– В случае осложнений и регулярных нарушений нас с вами ждет личная, но неприятная беседа, крайне неприятная. Если она не возымеет действия… Повторную беседу будет проводить священнослужитель Игла. По его спешному отбытию вы могли понять, что этот святой человек обременен крайне обширным количеством дел. Посему, если он будет вынужден тратить время на личное общение с кем-то из вас… Нет-нет, невозможно, запомните мои слова, и пусть столь мрачное будущее останется на уровне сказок.

«Как и сказка о том, что ты тут главный. Игла одним взглядом сомнет тебя в мясной шар с кольцами на кишках. Церковники явно имеют тут повышенное влияние. Игла нарушил все правила приличия, надавил на капитана, практически пригрозил, что вынудит их торчать в этой пыли несколько недель. И все это ради Туши?»

Привратник, не подозревая о том, что в голове Рика его авторитет крайне неустойчив, ткнул пальцем в сторону стражников.

– Это гвардейцы Рокот и Мальберн. Они сопроводят вас в зону проживания. Это последний рубеж, далее начинаются непосредственно рабочие участки, а нахождение в них, даже в маске, уже становится нежелательным. По пути вас проинструктируют по основным моментам, однако сам процесс добычи не контролируется извне. Значит ли это, что в рабочие часы вы можете отдыхать? Предаваться праздности из-за отсутствия наблюдения? Никак нет, это же полный бардак!

Рикард заметил, что ужимки и театральность из манер толстяка не исчезла, но после отбытия капитана, заговорив о деле, он собрался и стал меньше напоминать шута. Фальшивая приветливость испарилась, как и намек на гостеприимство. Сейчас он инструктировал расходный материал, который должен приносить максимум пользы до самого конца. И желательно, не отвлекая господина привратника от сытного ужина.

– Отдельно подчеркну, что за долгие годы добычи нам стала прекрасно известна суточная норма, которую возможно и необходимо доставлять на поверхность, а затем, в удобоваримом виде, заполнять ею склады. Стоит ли уточнять, что снижение этой нормы вызовет крайнее недовольство как у меня, так и священнослужителя Иглы? Хотя о чем это я! Конечно же, такого не будет, правда, ребятки? Мы, увы, не можем проследить непосредственно за ходом добычи. Поэтому в случае недопонимания наказывается вся рабочая смена. Мне бы этого очень не хотелось, вам тем более, я уверен.

«Тебе бы очень хотелось нас никогда больше не видеть, а только перекатывать в руках монеты, полученные от сбыта. Запонки на рукавах не позолочены, это настоящий драгоценный металл. Либо привратник – любимый сынишка Вильгельма и получает из казны суммы, которые не снились чинам из самой столицы, что уж говорить про этот пыльный гарнизон. Либо привратник мухлюет и его рыльце в пушку. А значит, у Иглы тоже, толстяк бы не утаил от него и крошку хлеба в темной комнате».

Тем временем привратник окончил свою тираду. В обычной ситуации напрашивался финальный аккорд: вопросы есть? Но Пинкус явно был уверен, что вопросов нет и быть не может. Он щелкнул пальцами, кивнул гвардейцам. Кряхтя, влез в седло и, не оглядываясь, поскакал обратно в гарнизон. Следом клубился столп пыли, воздух блестел от рунных песчинок. Рик мысленно разрывался надвое. Он бы с удовольствием больше не встречался с толстяком вообще никогда. Но это означало… смирение. Пара лет в рудниках, в окружении одних и тех же лиц. А Пинкус будет грызть свой ужин в нескольких сотнях метрах от него.

«Соберись. Зато ты уже не в клетке, размякший придурок».

Гвардейцы были не столь красноречивы. Кто из них кто, Рик так и не понял, но левый никакого интереса к происходящему не выразил, а правый махнул рукой в противоположную от удаляющейся лошади сторону и буркнул:

– Пошли!

Юноши поплелись следом, второй стражник замыкал процессию.

– Господин привратник верно сказал, его вы больше не увидите. Уж очень надеюсь, обратного не советую. За частоколом находятся бараки. Там вам следует находиться в тот момент, когда вы не работаете. Что вы там делаете – спите, срете или жрете, – мне все равно. Начинается смена – идете на смену. Бараки работают поочередно. Иногда меняем ночную смену на дневную. Не нравится? Мне все равно. Главное – соответствовать выработке. Пока с поставками все в порядке – вопросов к вам не будет.

Он помолчал, словно надеясь, что напарник подхватит инструктаж. Не дождался, вздохнул и продолжил:

– Как вы там копошитесь на добыче – плевать, никто интересоваться не будет. Не хватало еще надышаться этой дрянью. Помимо выработки, четко уясните то, что я сейчас скажу. Все трудящиеся на рудниках – собственность владыки. А Вильгельм не любит терять свое. Погрызлись, и кто-то из-за этого не смог нормально работать на смене? Выяснять не будем, наказаны будут все. Про смертоубийство даже пояснять не стану, каждый прибывающий белоголовый – это дар Фароту от Аргента. Любой лишивший рудники этого дара очень сильно пожалеет.