Сумку Мэйв заметила сразу. Как только двери открылись.

Ей казалось, что Акли тоже обратил на неё внимание, потому и зашёл в лифт первым. Однако же он сразу бросился к пакетам, достал оттуда бутылку и стал поливать себя водой – лицо, голову, руки, – а на сумку даже не взглянул. Вместо этого неуклюже замер у прохода, слегка наклонившись вперёд, пока брызги летели в разные стороны, а Лу хныкала под тускло мерцающей лампой вестибюля.

– Что это? – Мэйв коснулась его плеча.

Акли отвлекся, прищурился, непонимающе глядя в угол, где стояла черная спортивная сумка. И ещё до того, как он ответил, Мэйв поняла: Акли тоже видел её впервые. Раньше сумки там не было.

– Не знаю, это не моё.

Жадно глотая воду, он не сводил взгляд с внезапной находки, а осушив бутылку до конца, смял её и присел рядом с сумкой. Но не открыл. Отчего-то замешкался.

Мэйв достала со дна пакета последнюю запечатанную бутылку и вернулась к Лу. Промыла её длинные, завязанные в две тугие косички, черные волосы, умыла лицо, руки и дала немного попить.

Самой Мэйв остались считанные капли.

Смочив язык, она закрутила пустую бутылку и поставила её на пол. Шум дождя – если его можно было назвать дождём – усилился, но она без труда различила голос Акли. И Чада. Оба были в кабине.

– Что там?

Мэйв остановилась перед лифтом и увидела у них в руках по пачке купюр.

– Похожи на настоящие, – сделав это открытие, Акли засиял, зашуршал новенькой, словно только со станка, банкнотой, поднёс её к потолку, на просвет, и они с Чадом внимательно уставились вверх, будто это их билет домой – не меньше.

Конец ознакомительного фрагмента.