Шрифт:
В главе упомянуты три матери: мать, которая меня родила; мать, которую я знаю; мать, которую я не знаю. Возьмите любые 4 фигуры (специально вырезанные из дерева человечки или предметы обихода), назовите 3 предмета так, как указано выше, а четвертый назначьте собой. Расположите их в пространстве так, как считаете нужным и правильным. Взгляните на то, что получилось. Дайте себе время не торопясь рассмотреть инсталляцию. Не стремитесь найти правильное решение, действуйте интуитивно.
В конце просто констатируете: какая из матерей стоит к вам ближе всего, а какая – дальше. Как вы думаете – почему? Порассуждайте на тему сами с собой или запишите в дневник основные мысли на этот счет. Быть может, со временем у вас появится возможность узнать, кто же ваша мать на самом деле.
Глава 2
Я собираюсь и не собираюсь быть матерью
Времена изменились. Естественность в отношении материнства покинула нас, не приказав долго жить. То, что было простым и понятным еще десятилетие или два назад, сейчас выглядит как нечто странное, вызывающее напряжение и страх. И если раньше человеческая жизнь с ее этапами, порядками и приоритетностью текла, как река, и не вызывала ни у кого дополнительных вопросов, то сегодня мы создаем ее заново. Жизнь похожа на рассыпавшийся конструктор без инструкции: детали мы видим, а к сборке не приступаем.
Находятся те, кто пытается фантазировать на тему составляющих жизни, предлагая новые способы использования деталей. Наша жизнь следовала по порядку, в котором за младенчеством наступает детство, за детством отрочество, за отрочеством юность, а за ним выход в мир, любовь, создание семьи, рождение ребенка. Весь опыт давал нам право на зрелость, а с опытом и зрелостью мы встречали удовлетворенную старость, и к нам приходили внуки, чтобы мы поделились с ними правилами жизни.
С нами тоже поделились правилами жизни, и даже если бабушка с дедушкой не сажали нас к себе на колени и не рассказывали о том, чему быть, а чего не миновать, мы, глядя на них, эти правила впитывали в ДНК. Нам достаточно видеть, чтобы знать. Нам не нужно, чтобы тот другой говорил нам о том, что он несчастлив или в беде. Мы видим, а значит, знаем.
Мы видели матерей с детьми, и наши внутренние зеркала отражали этот опыт, эту совместность. В нас поселялось желание стать матерью и понимание, что это правильно. Может быть, сначала наша мать ждала ребенка больше, чем мы. Ведь тогда она (мать) продолжается, тогда нет конца, тогда только бесконечность, бесконечность жизни.
В психотерапии есть понятие жизненных этапов, и движение по ним с хорошей этапностью является одним из маркеров психического здоровья. Рождение детей – явление гораздо большее, чем выбор двух людей. И даже не двух, а шестерых, ибо на решение влияют мать и отец будущего ребенка, а также родители женщины и родители мужчины. Это влияние может быть очевидным и явным и иметь голос, а может быть безмолвным, тихим и злым, как повисшее в воздухе напряжение. Мы без слов узнаем эти «за» и «против», милая, они затрагивают нас и незримо влияют. А еще есть фигура влияния, с которой каждый сталкивался в свое время. Это социум, среда. Она определяет приемлемость материнства, его уместность, форму, нюансы.
Материнство все еще социально приемлемо. Но влиять – это не значит быть ответственным, хотя в разных историях женщина пытается переложить ответственность за свой выбор на мать мужа, социум, обстоятельства, отсутствие денег или еще на что-нибудь. Что бы ни было в нашей голове на этот счет, реальность всегда одна, а в ней решение о рождении ребенка принимает женщина. От начала и до конца, невзирая на все влияния, только она, она одна в контакте со своим телом принимает решение дать жизнь или нет.
В голове каждой женщины эта конструкция выглядит по-разному. Я хотела бы, но! После «но» следуют причины и мешающие факторы – тысячи, сотни тысяч, но ничего не стоит между женщиной и жизнью. В ее власти подарить жизнь и прервать ее. Эта власть дает нам ощущение силы. Как говорит Штефан Хаузнер: «Сила – это всегда страшно». Женщина чувствует в своей утробе эту невероятную битву жизни и смерти. Но все это будет потом, милая. А пока мы на этапе, где время для материнства пришло, а наш мозг или наше тело еще не готово. И впрямь это две разные истории о том, что именно не готово внутри меня к материнству: тело или разум, или все вместе кричит «я не готова».
Часто история неготовности выглядит, как ярая готовность, даже неистовство – «я хочу ребенка», «я хочу ребенка прямо сейчас, я злюсь и негодую, если этого не происходит». Я злюсь, что нет достаточно подходящего партнера, и мне неважно, что я не собираюсь делать его отцом, ведь я готова к ребенку, в моей картине мира этого должно быть достаточно!
Дети не появляются на свет без отцов. Но мы неумолимы, нам как будто бы это неважно, мы требуем, настаиваем, приказываем: «Я готова к ребенку, дайте мне ребенка. Он будет красивым дополнением к моей жизни, с моей этапностью и своевременностью все будет в порядке, а значит, я признаю себя хорошей полноценной и правильной, ибо соответствую социальной приемлемости». Но ребенок – не покупка в магазине, не автомобиль и вообще не объект, строить отношения с которым нужно по субъектно-объектным принципам. И вообще, желание родить ребенка вызывает у психотерапевта, слушающего подобный вопрос, особое пристальное внимание, т. к. женщина движется к «покупке», к получению желаемого извне, а не к собственной трансформации под названием материнство.
Хотеть ребенка и хотеть стать матерью – совершенно разные вещи.
На языке большинства это субъектно-объектное желание звучит даже не как желание ребенка, а как желание иметь детей. Да-да, во множественном числе – детей. Я хочу детей, говорит женщина. И она не имеет в виду близнецов или тройняшек. Она имеет в виду каких-то фантазийных, фантомных, несуществующих детей. Может быть, с картинки в журнале, из фильма, или, вероятно, она хочет детей своей подруги, которые милы и приветливы в своих крошечных нарядах с сосками во рту и зайчиками в руках.