— Потуже! Просочится!

Гру доплыл до берега, когда хозяев уже надежно увязали. Укс лежал со стянутыми руками и ногами, вовсе бесчувственный, Лоуд еще выгибалась темным коконом — под многослойными сетями и не рассмотришь в каком именно облике Пустоголовую скрутили. Только хриплые ругательства из свертка и слышны.

Гру выполз на четвереньках на гальку, волна с шуршанием отступила назад. Перед мальчиком стояла невысокая темноволосая девушка. Гру глянул снизу вверх: в руках у девки зазубренная острога, глаза безжалостные. Ну, Логас-созидатель, все ж нежданно удумал — смерть прислал непримечательную, зато женского вида.

Гру сел на гальке, постарался, чтоб в утробе не ёкало — то проглоченное море обратно рвалось, но ведь за трусость примут. Волна омыла утешающей прохладой башмак, ушла обратно.

— Не бойся, — буркнула девка. — Ты нам не нужен, не тронем.

— Ну, — не удивился Гру. Оно ведь давно известно: некоторые никчемные людишки что Логосу-придурку, что иным шутникам с острогами, — всем без особой надобности.

— В Ливни не возвращайся и языком не болтай. По бережку пойдешь, ты парень плавучий, значит, жизнь не утопит, — девка снисходительно улыбнулась.

— Ну, — Гру стало обидно до полной невыносимости.

Наплевать ей, красивой, на сопляка полу-утопленника. Острогой ткнуть и то брезгует. И нож не забрала. Козявка ты. Грушеед, засохшая в волосатой ноздре Логоса-овцелюба.

Девка усмехнулась и пошла к своим. Там что-то бурно обсуждали, столпившись над коконом-Лоуд…

Сидеть в прибое было холодно. Звон в ушах прошел, в брюхе тоже поуспокоилось — обед из морской воды не такое уж непривычное дело. Гру заставил себя встать, снял жилет, осторожно выжимая — ношенная ткань особой крепостью не отличалась, — побрел к ближайшему камню. Шмякнул-разложил одежку на ноздреватой поверхности — может, просушится. Сел на гальку, стянул башмак, вылил воду…

— Эй, не спешишь, что ли, а малый? — гнусаво окликнула обезьяна, оказавшаяся не то чтобы уж совсем обезьяной.

— Ну, — не стал отрицать очевидное Гру.

Спешить действительно было некуда. Да и давал вроде бы обещание не оставлять хозяев. Давно это было, и по иному поводу, не клятва, а так… Но ведь нету у Гру никого, кроме Бескрылого и Пустоголовой.

На него смотрели все захватчики. Шестеро. Нет, тут при всей удаче не управишься. Да и что один нож против стольких клинков и копий?

— Этот говорливый им в пару, — покачала головой черноволосая. — Звереныш малолетний.

Гру подумал, что резать эту девку по-любому будет жалко. Да и «девкой» ее называть глупо. Из леди она. Наверное, незаконнорожденная. Сейчас не улыбается, но все равно красивая до ужаса. Капюшон откинут, темный блестящий локон изящно и небрежно на лоб падает, словно нарочно так и придумано. И хочется, чтобы еще разок улыбнулась. Прямо колдовство какое-то.

— Шагай отсюда, пока не передумали, — гаркнул муженек «заказчицы» — мордос у него сейчас был не таким уж глупым. Выходит, и этот лицедей?

— Тебе пинком воспомочь? — поинтересовалась высокая блондинка.

Гру глянул в ее миловидное лицо (экая голубоглазая) и пожал плечами.

— Не в понимании меня? — удивилась красавица.

— Ну, в понимании, — успокоил Гру. Разговаривала голубоглазая замысловато, но что уж тут такого непонятного-то?

— Так вали отсюда, — посоветовал уродливый коротышка, многозначительно вертя своим странным дротиком.

— Не пойдет он, — вмешался тугой кокон придушенным голосом Лоуд. — Он у нас в обучении и какого ющеца вы вообще парнем командуете? Кто вообще такие?

«Заказчица» довольно ловко двинула ногой, угодив под дых плененной оборотнихе:

— Тебе сказали пасть закрыть?! Еще раз вякнешь, чудовище многорожее…

Лоуд хрюкнула сквозь ячейки мелкой сетки:

— За что злобствуете, добрые господа? Если скидка на перевозку нужна, так со шкипером говорить надобно. Я-то причем? Нет, сразу по ребрам…

— О, моряк-добряк вновь в себя толстобрюхего распереться тщится, — ехидно заметила блондинка. — Но схудел изрядно.

— Кто? Я?! — пропыхтела Лоуд.

Скрутили ее явно не в облике улыбчивого гребца-здоровяка и теперь плотные путы не давали коки-тэно вернуться в облик, достойный продолжения игры.

— Эй, ты там заворот кишки не получи, — обеспокоился лохматый коротышка, снимая косматую куртку и переставая быть лохматым.

— Что кишка?! — непонятным голосом заныла Лоуд. — Мне все ребра благородная госпожа переломала. Как грести, где теперь денежку взять? Дома детишки ждут…

— На редкость артистичная коки-тэно, — заметил латник. — Чуть позже вволю поболтаем. О методе Станиславского и прочем любопытном. Что там этот Уайксс из Акропо-Бор-Ейсеса? Очнулся? Или его тоже на себе нести?