— Ульян, сюды! Сюды вали, Ульян!

Сплавщики оборачиваются, ставят на стол торжественно поднятые стаканы, недовольно переглядываются, раздосадованные этим визгом. Их шестеро за столом. Это солидные, угрюмоватые люди, одетые в брезент, кожу и громадные сапоги размера на три больше, чем полагается каждому по ноге, чтобы можно было намотать побольше портянок. Все они великаньего роста, широкоплечие, у всех толстые шеи. Водку сплавщики не пьют, а употребляют, не проглатывают ее, а медленно процеживают сквозь зубы. От выпитого почти не пьянеют, не становятся разговорчивыми, а только краснеют лицами, наливаются силой, нужной им на трудной работе с тяжестью. Обычно, выпив по бутылке водки, съев по три порции второго, сплавщики пьют крепкий чай; напившись, поднимаются и дружной, плотной шеренгой выходят из чайной — молчаливые, багровые, сердитые.

Сплавщики не любят шума, громких разговоров; сами никогда не озорничают, не ругаются, а если кто из посторонних заводит ссору, молчаливо выделяют одного, и тот поднимается, громадный, как медведь, подходит к дебоширу, наклоняется к нему и раздельно говорит, будто диктует: «Бить не будем, а вот в окошко выбросить — выбросим. Почто людям отдыхать не даешь?» Этого достаточно для любого буяна, ибо все в поселке знают, что от слов к делу сплавщики переходят немедленно.

Обернувшись на голос тощего мужичонки, сплавщики, видимо, собираются предупредить его, чтобы он вел себя потише, но замечают Ульяна Тихого, и старший из них негромко зовет:

— Ульян, подсаживайся!

Ульян подходит, здоровается; сплавщики теснятся, освобождая ему место; они довольны, что он пришел, но особой радости не выражают. Люди сдержанные. Говорят поочередно.

— С народом, Ульян, веселей.

— Ты мастак! Нас догонишь.

— Одно слово — пожарник. Насчет водки он пожарник.

— Становь грибы к гуляшу. Колбасу не надо — несолидный продукт. Старший говорит:

— Прикрыли месячный план. Справляем досрочное окончание.

Сплавщики уважительны к Ульяну. Они помнят его штурвальным «Рабочего», знают, каким большим мастером своего дела был он, как ловко проходил опасные обские перекаты. В Нарыме речников все уважают. Они, речники, — долгожданные гости в каждой семье; им готовятся лучшие кушанья, ставится на стол самая крепкая брага, отводится первое место.

Ульян и сейчас для сплавщиков остается тем, кем был, — штурвальным. Им наплевать на то, что сейчас Ульян не у дел, — споткнулся человек, ошибся, но ничего, со временем найдет свою точку, снова встанет на мостик «Рабочего». Не отнимешь же у него знания обских перекатов! А такая болезнь, как алкоголизм, неведома им. Сколько ни выпьют, а утром не опохмеляются — встают свежие, крепкие и идут ворочать бревна в ледяной воде. Солнце, воздух, вода, обильная пища, природное здоровье не дают им спиться, и потому сплавщики считают, что в водке нет вреда, а только польза для организма. Им и в голову не приходит, что Ульян спивается.

Сплавщики усаживают Ульяна, придвигают гуляш, вареное холодное мясо, свиное сало. После стакана водки они съедают столько, что иному хватило бы на два обеда.

— Хвати, Ульян! — приглашают сплавщики.

Первый стакан Ульян выпивает мучительно трудно. Сначала морщится, судорожно гоняет по шее кадык, будто задыхается, кажется — сейчас бросит стакан. Но нет, преодолев отвращение к запаху водки, он разжимает зубы, останавливает дыхание и одним глотком выпивает стакан до дна.

— Тяжело пьешь, братишка! — удивляется старший из сплавщиков. — Не в ту жилу, что ли, пошла? Закусывай!

После первого стакана Ульян не закусывает. Он вообще мало закусывает, когда пьет, — ковырнет вилкой раза два, поморщится, неохотно съест кусочек, и все.

Пьянеет Ульян медленно.

— Берет! — удовлетворенно говорит он, когда чувствует, что в груди потеплело.

Ему уже хочется поговорить, но он привычно молчит, смотрит на людей открытым, беззащитным взглядом: «Пьяница я — правильно! Ругайте меня, кричите! Ничего не поделаешь…» Ему, пожалуй, кажется, что стало легче, — на самом же деле в груди стынет прежнее тоскливое чувство. Оно только чуть приглушено.

— Дерни вторую. Догоняй! — говорят сплавщики, наливая Ульяну водку из своей бутылки.

Он торопливо вскакивает, чтобы заказать самому. Ульян не хочет, чтобы его угощали водкой. У буфетной стойки он заказывает еще стакан, бережно, осторожно берет его дрожащей рукой, медленно поворачивается, чтобы вернуться к столу, и видит злое, насмешливое лицо Натальи Колотовкиной.

Она в стареньком, заношенном платье, узковатом для нее, голова повязана синей косынкой, на ногах — хромовые сапоги.

— Пьете? Зенки заливаете? — тихо спрашивает она сплавщиков.

— Ты откуда, девка, спрыгнула? — недоумевает старший.

Ульян подходит к Наталье, глупо улыбается и здоровается.

— А, Наталья, здравствуй!

— Здравствуй! Давно не виделись! — отвечает она. — Здравствуй, милый мой! Купил еще стаканчик? Мало стало!

— Купил… — улыбается Ульян.

Наталья вновь обращается к сплавщикам:

— Закусываете, значит, выпиваете? Время весело проводите?

Сплавщики никак не могут понять, что это за женщина стоит перед ними, уперев руки в бока. Их старшой угрожающе пошевеливает густыми бровями.