Старый Ким Айвен был ошеломлён.

— Ранн, ты понимаешь, что делаешь? Отказываешься от того, ради чего ты работал месяцами, от шанса вернуться и вновь заявить о себе как о мужчине? Почему я никогда раньше об этом не слышал?

— У тебя же никогда не было семьи, — сказал ему Ранн.

Командир женщин безнадёжно покачала головой.

— Вы все сошли с ума. Тогда оставайтесь здесь в своей дикости.

Она повернулась, и её спутницы двинулись вслед за ней к флайерам. Все, кроме трёх, которые замешкались, стоя рядом с Джуссом Халлом и двумя его товарищами.

— Ну, что стоите? — рявкнула предводительница на трёх замешкавшихся девушек.

Они пристыжённо опустили глаза.

— Мы тоже хотим остаться здесь, — сказала одна из них. — Мы поговорили с этими тремя мужчинами, и они очень хотят, чтобы мы остались.

У командира отвисла челюсть.

— Этот отвратительный атавизм заразен? Должно быть, так и есть — нам лучше убраться отсюда, пока мы все не заразились. Остальным — сесть в свои флайеры! Мы возвращаемся!

В ту ночь Ранн Хаддан сидел у костра в главной пещере, Тина спала у него на коленях, а Ала дремала у него под боком. На другом конце пещеры, собравшись в группу, смеялись и болтали остальные жители их маленького посёлка. Время от времени до него доносились взрывы их хохота.

Он грезил у костра, глядя на алые и пунцовые угли. Голова Алы всё ниже и ниже опускалась к нему, пока внезапно она не проснулась, как от толчка, а затем посмотрела на него и потёрла глаза.

Она протянула ему руку.

— Ты не жалеешь, что мы остались, что не вернулись в города?

Он рассмеялся.

— Мы когда-нибудь вернёмся. Может быть, не мы с тобой, может быть, даже не Тина, а её дети или дети её детей.

— Пусть женщины ведут свои междоусобные войны и истощают себя. Наш маленький двуполый мирок будет расти и шириться, пока он снова не станет править всей Землёй!