– А вот твой водитель, похоже, был, – продолжил Гисборн. – У этого мерзавца есть связи с некоторыми другими мерзавцами за пределами деревни. Путешественники здесь – нечастое явление, а беспомощные прохожие на лесной дороге этой банде нужны.

Йован округлил глаза.

– Хочешь сказать, меня специально бросили здесь?

– Именно это я и сказал.

По полу что-то прошуршало – это снова оказалась крыса, но другая, светлее и крупнее той, что шумела в спальне наверху, хвост её был куда короче, а мордочка круглее.

Гай топнул ногой, и крыса в страхе бросилась за штору, доходящую до самого пола.

– Тебе очень повезло, – снова заговорил он, – если бы ты не встретил меня на дороге, то вряд ли добрался бы сюда живым.

Йован фыркнул, чуть не расплескав чай, который только что себе налил.

– То есть это не я спас тебя вчера от растерзания в лесу, а наоборот? Оригинальная деревня, оригинальные люди…

Крыса снова высунулась из-под шторы, с опаской понюхала воздух и посмотрела на людей: казалось, ни один не видел её. Но едва она покралась к барной стойке, на краю которой лежало сморщенное яблоко, как Гай шикнул:

– Пошла отсюда!

Йован негромко рассмеялся:

– Да ваши крысы посмелее бандитов, которые боятся напасть даже на пьяное тело.

– Когда пойдёшь к вдове, попроси у неё кота, – сказал Гисборн, сперва, видимо, решив проигнорировать его слова, но после всё же добавил:

– Последний раз живой человек приходил сюда двадцать лет назад. И то только потому, что я отбил его у разбойников.

– Двадцать лет назад? Чел, тебе тогда должно было быть около пяти! Я всё более и более высокого мнения об этих ребятах!

Гай немного смутился. «Плохо врёшь», – подумал Йован, но, решив ничего у него не выпытывать, вслух спросил:

– И где эта ваша вдова живёт? Пойду разберусь с её садом, а то одними сэндвичами не наешься.

Дом этой дрожащей от старости женщины был расположен на краю маленькой деревни. Сзади него стояла ещё одна развалюха, на вид заброшенная несколько десятилетий назад, а дальше начинался лес. Здесь чаща была куда темнее, чем с другой стороны, у дороги, она будто отпугивала солнце, и листья отдавали синевой.

Увидев приближающегося Йована, старушка с трудом поднялась со стула, на который только присела, чтобы погреться на ещё не жгучем солнце, нащупала прислонённую к стене клюку и поковыляла к двери дома. Она скрылась внутри точно в тот момент, когда Йован подошёл к калитке. Выцветшая бледно-голубая занавеска колыхнулась и немного отодвинулась: вдова боязливо смотрела на него.

«Какая-то недружелюбная бабуля», – разочарованно подумал Йован. Знакомиться с ней и уж тем более помогать сразу перехотелось, но повернуться и уйти, когда его уже увидели, было бы крайне невежливо.

– Здравствуйте! – окрикнул он старушку. – Меня зовут Йован, Шериф сказал мне сюда прийти.

Иссохшая дверь приоткрылась, и вдова выглянула наружу. Её глаза были почти бесцветными, мутными, нижняя челюсть крупно дрожала.

– Кто ты такой? – проскрипела она, щурясь и вытягивая шею, кожа на которой обвисла настолько, что делала женщину похожей на индюка. – Откуда взялся?

– Я турист. Попал в неприятности и остановился здесь.

Старуха задрожала ещё сильнее, её голова затряслась как у пружинящей игрушки в машине.

– Я тебе не верю!

Йован развёл руками. «Похоже, у неё не все дома».

– Ну окей, тогда я пойду.

Он было развернулся, но вдова окликнула его:

– Постой!

Она осторожно, боком, спустилась по низкой лестнице, ведущей с веранды в сад, нащупывая каждую из трёх ступенек нетвердыми ногами и цепляясь за свою палку так, будто та могла удержать её в случае падения.

К калитке, до которой было метров двадцать, она плелась так долго, что Йован успел сосчитать кур, бегающих в глубине сада – семь белых, четыре рыжих и один пёстрый петух.

Мелкими шагами старушка приблизилась к нему, выставив палку немного вперёд – похоже, готовилась ею защищаться.

– Протяни мне руку. Но не подходи ближе, я сама.

«Сейчас откусит, как Пеннивайз», – подумал Йован, но вытянул перед собой руку.

Вдова с опаской дотронулась до его ладони, пощупала, царапая жёлтыми, почти окаменевшими ногтями, затем взяла за запястье, будто считая пульс.

– Хорошо, – прошептала она, видимо, убедившись, что рука не представляет угрозы, – хорошо, проходи. Как, говоришь, тебя зовут?