– Дмитрий Викторович, а какое зло я вам сделала, что вы так мою честь позорите?

– Ворон, это обычная процедура. У вас работа такая, все всё понимают. Не начинай. – Касторский не любил женских истерик и быть неправым.

– Обычная процедура? – она нервно усмехнулась. – Там, в коридоре, весь отдел, вы при всех сказали, что я больна… Вы говорите, что у меня работа такая. Какая? У меня обычная советская работа в сфере туризма. Я не делаю ничего дурного… Ничего…

Мертвенно бледная, она была стойкой. Губы ее то и дело срывались в улыбку.

– Не нужно этой драмы! Просто так жалобы не поступают!

Касторский раздраженно стукнул ладонью о стол. Знает он, чем в его отделе молодежь промышляет, а эта здесь святую невинность строит.

– Да что вы?… – Лара хотела уже покинуть кабинет, как вдруг замерла и горько заметила: – вам ведь куда проще меня презирать, как и всем здесь. А знаете, ведь всем было бы куда проще, если бы я сифилисом пол-Америки заразила. Глядишь, Союз бы и в холодной войне победил… Доброго дня, Дмитрий Викторович, я справку от гинеколога занесу, будьте покойны.

Она вышла в коридор, прервав бурное шушуканье прочих сотрудников НОПО. Бросила беглый взгляд на шляпу Фредди, в которой небрежно лежали ставки на ее заразность срамной болезнью. Девушка поджала губы, раскрыла сумочку и достала двадцать пять рублей.

– Пожалуй, поставлю на свою честь.

– Было бы на что там ставить, Княгиня! – фыркнула Люси, закидывая ногу на ногу.

Лара неспешно закрыла сумочку и также медленно подняла голову на усмехающуюся коллегу:

– Графиня, – холодно произнесла Ворон.

– Что? – безмятежность опальной пугала.

– Мне льстит, что вы, – Лара обвела собравшихся взглядом, – прибавляете мне статуса, но я графиня Лариса Константиновна. И, Люся, каких бы доносов ты на меня не написала, чести во мне будет поболе твоего.

– Чего?! – Люси резко выпрямилась, поставила обе ноги на пол и, почему-то, приготовилась защищаться. – Больно ты мне нужна с твоим историком! Сама непонятно с кем спишь, а потом честных людей обвиняешь!

– Стало быть, я не права? – Лара приподняла бровь, – в таком случае, прошу простить.

И словно ничего не стряслось, будто не унизили ее при всех этих злобных мажорах, Княгиня вышла прочь.

– Не, ну, вы слыхали? – возмутился Мэтью.

– Нашлась аристократка! – подхватила Мэри.

– Как ее здесь вообще держат?! – вскинулась Люси.

– Очень просто, ее братец тесно с Фурцевой общается! Вы пони… – Алекси не договорил.

– Прекратить этот цирк – из кабинета вышла темная фигура Касторского.

Офицер печально посмотрел вглубь коридора, вслед Ларисе. Отчего-то, впервые за долгое время, ему стало стыдно. Не сильно, но какой-то неприятный скрежет где-то в районе сердца.

Странно было не работать. Девушка одернула рубашку, взятую из шкафа Кириллушки, зашнуровала кеды, привезенные Ройсом. Она еще немного помялась в коридоре и наконец вышла в летний зной.

Чуть больше жизненной несправедливости Лара ненавидела своего участкового гинеколога. Противная старая женщина, которая предпочитала выступать в роли полиции нравов, а не экспертного врача.

– Добрый день, Анна Николаевна! – Лара плотно закрыла за собой дверь.

– Ворон? – женщина посмотрела поверх очков. – Ты ж была на осмотре в марте.

– Соскучилась по вам, Анна Николаевна, – уклончиво отозвалась Лара, ощущавшая себя школьницей у завуча. – Нужно анализы сдать.

– Что за молодежь! Замуж еще не вышла, а уже! – она махнула рукой, бегло просматривая направление. – Что за работа у тебя такая? Боюсь представить!

– Работа как работа. – Лара пожала плечами.

– Ты же советская девушка, – покачала головой старая врачиха, – а выглядишь и ведешь себя…

– Вы хотите чтобы я что сделала? Извинилась за то, что невинность не сохранила?

Врачиха только недовольно покачала головой:

– Гляди у меня, в подоле принесешь…

– Ну, как принесу, так и воспитаю.

– Больно ты довольная для человека с таким направлением!

– А что грустить? Регулярный секс вообще настроение поднимает. – Лара стянула шорты и залезла на кресло, опережая замечание врачихи, она добавила: – и я все еще гражданка Советского Союза!