– Крис, Дэвид остановится не в нашей гостинице, это совсем рядом, но я помогу ему с багажом. Начинай заселение без меня. Я подъеду буквально через десять минут…

Мид не возражал. Он отчего-то заметил, что Ларе никто не возражает. Как и сама мисс Ворон, Кристиан не знал о высоких вибрациях, но не без раздражения заметил, что не может так быть, чтобы у нее все складывалось! Отчего-то историк не припомнил о ее отстранении, о том, как обнаженная она стояла у окна и говорила о невозможности покинуть страну.

Он так погрузился в размышления о том, что Лара может все, а он какая-то тряпка… (А кто бы отказался от таких приятных терзаний собственного эго?), что лишь когда весь багаж был сдан портье, а ноги вяло плелись к стойке регистрации, Лара вновь обратила на него внимание. На миг Крис понадеялся, что девушка крикнет что-то вроде: «Люблю тебя» или пошлет воздушный поцелуй, но она лишь прагматично попросила вызвать Кирилла на первый этаж. Отчего-то Крис не отметил, что в первые минуты после сна у него отвратительное настроение.

Но давно не было разговора о Кире. Мужчина пребывал в тревожном состоянии с тех пор, как узнал, что Лара поедет ночью на машине. Несмотря на то, что, за все эти годы дружбы, Кирилл привык к своевольным выходкам спутницы, с каждой новой встречей он тревожился о ней все больше и больше. Возможно, он взрослел и начинал сомневаться в том, что его Ларисе Константиновне подвластно все. Когда они встретились впервые, он был простым крепостным мальчишкой Кириллушкой, который не мог ясно выражать мысли, сейчас же, будучи Кириллом Константиновичем, он начал подозревать в Ларе импульсивность и опрометчивость молодости.

Итак, Кирилл Константинович сидел в холле гостиницы с пяти утра и безуспешно пытался читать. Странная привычка читать, приобретенная не без помощи Лары, обычно приносила ему спокойствие и умиротворение. Он словно растворялся в потоке ровных строк и все остальное теряло важность. Впрочем, сегодня, как настоящая мать, ждущая непослушного ребенка с ночной прогулки, Кира то и дело глядел на часы и подходил к окну. Даже молоденькая дежурная администратор, любившая пофлиртовать с постояльцем, с досадой заметила, что сегодня очаровательный певец не так очарователен.

Около десяти в лобби появился Муслим, он уже заходил в номер к другу, рассчитывая, что они вместе смогут позавтракать. Муслима нельзя назвать фанатом завтраков, но вот ежедневные утренние беседы с веселым парнем словно делали каждый день чуть светлее. И вот, без особых надежд на встречу, он спустился на первый этаж, узнать не оставил ли приятель какой-либо записки, как вдруг заметил самого Кирилла: очень высокий, он стоял у окна и тревожно глядел сквозь стекло; широкие прямые плечи отчего-то округлились, он весь поник. Странно было видеть товарища таким. Муслим не сразу подобрал верное слово, всплывало только сомнительное «взрослым».

– Доброе утро, – осторожно, словно боясь спугнуть, обратился Муслим.

Кирилл вздрогнул, вырванный из глубоких мыслей, и улыбнулся; он быстро искал взглядом того, кто подал голос. Заметив Муслима, мужчина воспрял: плечи тут же расправились, а в глазах заблестели лукавые искорки, делавшие его моложе лет на десять.

– А я, как видишь, жду, – он театрально вытянул руку, точно готовясь к поклонам «балкон-балкон-партер-партер».

– Нужно было позвать тебя к телефону… – вздохнул Муслим, подозревая за собой вину.

– Пустое, – отмахнулся Кира, – Лариса Константиновна если уж решила что-то чудить, то план свой исполнит.

Они сидели в квадратных кожаных креслах и обсуждали какую-то ерунду. Конечно, у Муслима были друзья, но почему-то только с Кирой он знал, что его не осудят. Как-то, когда они вместе пили, Сагалаевым поделился этим наблюдением, Кира тогда просто пожал плечами: «Лара научила». И вот они сидели в холле и ждали ее. Кирилл провожал долгим взглядом каждого, кто открывал стеклянную дверь, словно надеялся узнать в редких посетителях сестру.

Муслим же, хоть и торопился на встречу, но отчего-то оставался, желая как можно скорее увидеть воочию эту диковинную девушку, которая точно обладала вселенской мудростью, к тому же, Сагалаев был вынужден признать, что ее рассказы крепко цепляли его. Так или иначе, но он придумал себе образ умной, немного печальной и бесконечно глубокой писательницы с отличным образованием. А вчерашний разговор лишь добавил интереса.

Наконец мимо прошел озадаченный мистер Мид. Кира весь встрепенулся, окликнул историка и помахал ему.