В таком случае жрец обязан был выяснить причины. Чаще всего оказывалось, что либо жених, либо невеста уже состоит в браке, либо они кровные родственники. Реже выяснялось, что они ненавидят друг друга всем сердцем, а брак навязан роднёй. А ещё свет не загорался, если один из них был жрецом, ведь им запрещалось вступать в такие союзы.

Ни я, ни Нейтан не состояли в браке с другими людьми, иначе это было бы всем известно, да и родственных связей между нашими предками не возникало очень давно. Жрецом он не был, а я тем более. Мне оставалось надеяться только на то, что сын герцога ненавидит меня столь же сильно, как я ненавижу всю его проклятую семью. Только это могло бы спасти нас обоих от брачных уз, но внутренний голос подсказывал, что я зря надеялась. Будь хоть малейший шанс на это, герцог непременно учёл бы вероятность такого развития событий и не допустил бы публичного позора своего сына. Тем более что народу собралось даже больше, чем было на том балу, с которого всё началось.

Я переминалась с ноги на ногу, трясясь от волнения и с трудом удерживая проклятый шар в руках, в ожидании того, кто должен был повести меня в зал. Это раздражало, ведь по правилам эта роль отводилась моему отцу, но он не приехал. И правильно сделал! Кто его заменит? Герцог? Его старший сын? При мыслях об Адаманте мне стало дурно, ведь то, как он чуть не убил меня, навсегда въелось в память, а теперь нам ещё и предстояло породниться.

Нет, Адамант не мог повести меня в зал, ибо был единственным жрецом. Только он мог заключить этот брак, и потому ему надлежало стоять в самом конце коридора из гостей и вместе с женихом ожидать моего появления. Сам герцог тоже не должен был здесь появиться. Ему предстояло выступить в роли того, кто засвидетельствует перед богами, что этот брак заключается по доброй воле обоих, вступающих в него.

Подумав об этом, я с трудом сдержала усмешку. У меня за спиной стояло двое солдат, выступавших в роли охраны и караульных сразу. Они должны были не допустить моего побега через открытые входные двери, ну и уберечь в случае нападения. Интересно, кого?

Отец явно не пошлёт сюда наёмников в день моей свадьбы, чтобы выкрасть нас с матерью и сестрой. Это будет крайне глупо, ведь охраны сегодня больше обычного, и она не только герцога, но и прибывших гостей.

– И всё же зелёный шёл вам больше. Следовало надеть его, – неожиданно слева раздался знакомый голос графа Вольмана, и я повернула голову.

Мужчина был одет в тёмно-зелёный камзол по колено, опоясанный чёрным ремнём, с отличительными знаками своего рода в виде массивного дуба, листва которого терялась в общей цветовой гамме наряда. На плечах лежал серый плащ, но он был откинут на спину. Стоило мне перевести взгляд на лицо графа, и я выронила шар из рук.

Стоявший у меня за спиной солдат вовремя сделал шаг вперёд и подхватил обязательный атрибут для свадьбы. Интересно, а если бы он разбился, у Адаманта нашёлся бы запасной? Учитывая, что жрец в крепости был всего один и на каждой свадьбе, даже простых горожан, ему следовало присутствовать с этим предметом, в положительном ответе сомневаться не приходилось.

Очнувшись, я поблагодарила мужчину с короткими чёрными волосами, окинувшего меня суровым взглядом голубых глаз. Протянув мне шар, он покосился на графа. Тот приближался к нам от дверей в коридор прислуги.

– Лучше я его возьму, – сказал Хессвандай и протянул руку.

Спорить я не стала и ещё раз посмотрела на его лицо, но уже более спокойно. От красоты графа Вольмана остались только глаза. Некогда идеальная внешность была полностью испорчена жуткими рубцами от ожогов. Кожа выглядела набухшей и покрытой неровностями, из-за чего казалась шершавой. Местами она, наоборот, впала, и по ней проходили выступающие складки.

Почему-то мне захотелось коснуться его лица и проверить, каково оно на ощупь, но я поспешила подавить это желание. Если бы не знакомый голос, цвета одежды и герб на ней, я бы никогда не узнала этого человека. Хотя нет, узнала бы, когда заглянула бы в пронзительные зелёные глаза. В них пылала ярость, настоящая, дикая, и почему-то направлена она была на меня. Что я ему сделала?

– Рада, что вы живы, – проговорила я, наблюдая за тем, как Хессвандай принимает шар у солдата и благодарно кивает ему, лишь на секунду отведя от меня взгляд.

Самое удивительное, что я испугалась новой внешности графа, как только увидела его. Но это было лишь первое впечатление. Рассматривая мужчину теперь, я не ощущала отвращения, которое порой возникает, когда смотришь на обезображенного человека. Мне не хотелось отвести взгляд, меня не передёргивало.

Волосы Хессвандая были короче, чем раньше. Пламя тогда охватило его полностью, спалив их часть. Удивительно, что он вообще остался жив. Это была ещё одна причина, почему я не спрашивала о нём. Не хотела знать о его смерти.

– Правда рады? – удивлённо спросил граф, взвешивая в руке шар и вставая ко мне боком.

Это он поведёт меня?

– Да, правда, – сказала я и, не сдержавшись, добавила: – Так я сама смогу расквитаться с вами.

Последние недели, в те редкие минуты, когда не оплакивала сестру, я не переставала на него злиться. Мысли о Клео неустанно приводили меня к мыслям о нём. Этот человек мало того, что обесчестил мою сестру, ещё и посодействовал в её поимке и последующем убийстве.

Пару раз я даже ловила себя на размышлениях о том, а не он ли лично убил её? Вот только спросить об этом мне было не у кого. Не слуг же пытать столь деликатными темами. Да и сейчас был не лучший момент обсуждать это с самим Хессвандаем, но я надеялась в будущем набраться смелости и задать вопрос своему супругу.