Немного пообщавшись с мастером, я понял, что с заказами у него плохо. Поэтому кроме разовой работы предложил долговременное сотрудничество. Хаим размышлял недолго, особенно когда я рассказал, что могу набросать пару десятков рисунков изделий наподобие стрекозы. Мой дизайн и маркетинг из двадцать первого века в коллаборации с талантом ювелира могли дать неплохой выхлоп.

– Но почему работа именно с более дешёвыми материалами? – Ювелир всё никак не мог понять основную идею моего замысла.

– Население империи растёт и богатеет. Но далеко не каждый её житель, даже купец или обеспеченный мещанин, может позволить себе бриллианты и прочие дорогие украшения. Более того, я бы даже не делал основной упор на золото. Можно создать достаточно интересные вещи из серебра с полудрагоценными камнями.

– Это не объясняет вашего нежелания связываться с бриллиантами, – не сдавался Хаим.

– Лезть в такую специфическую сферу, как алмазы – очень рискованное занятие. Плюс конкуренты, которым точно не нужны новые игроки с необычным товаром. Наверняка есть ещё и разного рода подводные камни, о которых мне неизвестно. Позже мы попробуем и бриллианты – глупо упускать большие деньги. Пока же у нас просто нет стартового капитала, я уж молчу про иные сложности. Нам хватит изделий из полудрагоценных камней для людей попроще. Да и более респектабельная публика будет заинтересована в нашей продукции. Вам же самому понравилась стрекоза? Значит, будет спрос и у покупателей. Тем более скоро можно провести эксперимент. Посмотрим на реакцию шляхты, когда моя сестрица получит подарок. Дело теперь за вами.

В итоге мы договорились, что еврей сам привезёт подарок. Заодно Хаим обещал успеть сделать брошь для мамы в виде пчёлки. Тоже, знаете ли, такой презент с намёком. Я же должен набросать несколько интересных эскизов и бизнес-план к его приезду. Вот так я практически случайно запустил свой первый стартап в новом мире. Бумаги оформить решили чуть позже. Не думаю, что ювелир захочет меня обмануть. А если алчность возьмёт верх над разумом, то значит, придётся искать нового компаньона. Я никуда не тороплюсь, а ювелира просто аккуратно устраню. Коля Смирнов никогда не любил кидал, тем более если пытались поиметь его самого.

Братца я нашёл в местной ресторации, вернее, кафе. Приличных ресторанов в моём понимании в городе ещё не было, а кабаки представители нашего семейства игнорировали. Заведение носило забавное название «Цукерня пана Эйсьнера» и являлось кофейней для шляхты. При ближайшем рассмотрении место оказалось необычайно примечательным. Кроме весьма приличной кондитерской здесь располагались бильярдная, читальный зал с газетами и самая настоящая библиотека. В цукерне собиралась не только непосредственно знать, но и творческая интеллигенция – поэты, писатели, музыканты, художники и актёры. Здесь же устраивались разнообразные творческие вечера, проходило чтение стихов, обсуждались новые книги и народ просто сплетничал. Эдакий клуб любителей культуры. В первую очередь польской, конечно.

Всё это мне поведал Зенон, который был погружён в мир местной культуры, – в отличие от меня здешнего, предпочитавшего уроки фехтования, стрельбу из любого вида оружия и конные прогулки. Последнее немудрено, будущий кавалергард, как-никак.

В большом зале было приличное количество посетителей, причём встречались и знакомые лица, с которыми я вежливо раскланялся.

– А кофе здесь действительно недурной, как и выпечка, – говорю брату, что-то внимательно изучающему во французской газете.

– У меня скоро кофе из ушей польётся, а сахар из другого места, – возмущённо ответил Зенон. – Чего ты так долго копался с этим жидом? Я уже успел сыграть три партии в бильярд, прочитал две газеты и просто объелся. Единственный плюс, что за игрой удалось пообщаться с паном Быковским о поэзии Дунина-Марцинкевича, который ранее часто бывал в этом заведении. Но сейчас сей поэт вынужден скрываться от властей, которые увидели крамолу в его творчестве.

– Что за деятель, ещё и с двойной фамилией? О каком творчестве идёт речь? Я о нём даже ни разу не слышал. Наверняка какой-нибудь проходимец. Поэты – это Бёрнс, Мицкевич, Пушкин или Байрон, наконец. Но точно не какой-то Дунин.

– Ты просто невыносим и сейчас нагло врёшь, изображая святую невинность! Ещё постоянно хочешь казаться глупее и невежественнее, чем есть на самом деле. И почему-то все считают это юношеской эксцентричностью, а не банальным хамством. Самое главное – тебе прощают все выходки! Ещё эти матроны с дочками на выданье надавали кучу приглашений в гости, – продолжил жаловаться Зенон, резко сменив тему.

А людей, которые пришли целыми семействами, в заведении хватало. Девиц особо не наблюдалось, но почтенных шляхтичей с супругами – более чем достаточно.

– Кому сейчас легко? Да и жениться тебе пора, – отвечаю с улыбкой, но вижу, что братец начинает злиться, поэтому перевожу разговор: – Выиграл хоть?

– Что? А, конечно! У меня и в столичном офицерском клубе практически не было соперников, не то что в этой дыре!

– Я горд за тебя! Ты не посрамил честь Козелл-Поклевских! Но жениться тебе всё равно придётся. Надо будет по приезде обсудить это с маман. – С трудом сдерживаюсь, чтобы не заржать: уж больно забавное лицо стало у братца.