Шрифт:
Гора Колвир, в материнских объятиях которой покоился Амбер, высилась милях в двадцати слева от нас, к северу, и рассветное солнце золотило ее вершину и склон, радужной вуалью накрывая город. Рэндом посмотрел туда, скрипнул зубами и отвернулся. Я тоже. Наверное.
Дейдра тронула меня за руку, кивком показав направление, и зашагала вдоль берега к северу. Мы с Рэндомом последовали за ней. Она явно заметила какой-то ориентир.
Четверть мили спустя земля у нас под ногами словно дрогнула.
– Конники! – прошипел Рэндом.
– Смотрите! – воскликнула Дейдра, закинув голову и указывая в небеса.
Я взглянул туда же.
В вышине над нами кружил ястреб.
– Далеко нам еще? – спросил я.
– Вон до того каирна [48] , – сказала Дейдра.
Груда камней высилась в сотне ярдов от нас – футов восемь высотой, сложенная усеченной пирамидой из серых булыжников с человечью голову, изрядно траченная песками, ветрами и водой.
Стук копыт слышался все явственней, а вскоре протрубил и рог – не Джулиана, другой тон.
48
В кельтской традиции – рукотворная груда камней, с доисторических времен такие использовались как в качестве надгробий, так и в виде ориентиров и межевых отметок. У нас подобные объекты известны как «туры», но их функционал ограничен ориентирами.
– Бежим! – сказал Рэндом, и мы рванули со всех ног.
Ястреб тут же стрелой ринулся на нас. Он атаковал Рэндома, но тот успел обнажить клинок и отмахнулся. Тогда крылатый хищник переключился на Дейдру.
Выхватив оружие, я полоснул наотмашь. Полетели перья. Ястреб приподнялся, снова атаковал, я нанес еще один удар и, похоже, достал его уже как надо. По-моему, он упал на песок, но я не проверял – останавливаться и оглядываться ситуация совсем не располагала. Копыта грохотали уже совсем близко, да и рог трубил все громче.
Мы добрались до каирна, Дейдра свернула под правильным углом и направилась прямо в море.
Спорить с человеком, который знает, что делает, я не собирался, так что последовал за ней. Краем глаза разглядел всадников.
Они были еще далеко, но во весь опор неслись по пляжу, лаяли собаки, трубили рога, и мы с Рэндомом поспешили в волны прибоя следом за сестрой.
Когда мы погрузились по пояс, Рэндом вдруг сказал:
– Если останусь, мне конец, если пойду дальше – тоже.
– Первое неизбежно, – отозвался я, – второе обсуждаемо. Вперед!
И мы пошли. Под ногами у нас было нечто каменное, плавно спускающееся вглубь. Я не знал, как это мы будем там дышать, когда окончательно погрузимся под воду, однако Дейдру это совершенно не заботило. Я тоже постарался не думать об этом.
Не получилось.
Когда вода закружилась и заплескалась вокруг наших голов, мне стало здорово не по себе. Дейдра продвигалась вперед, спускаясь все ниже; я шел сразу за ней, за мной – Рэндом. Несколько футов – и следующая ступенька; мы спускались по гигантской лестнице, которая, я знал, носила имя Файелла-бионин.
Еще шаг – и море сомкнется над моей головой; но Дейдра давно уже опустилась под воду…
Так что я сделал глубокий вдох и нырнул.
Ступень за ступенью я спускался вниз. Тело мое, вопреки законам физики, не вытесняло наружу, я шагал прямо, словно по обычной лестнице, разве что помедленнее. Почему так, интересно? А еще интереснее – что будет, когда в легких у меня не останется воз-духа…
Над головами у Рэндома и Дейдры всплывали пузырьки. Я попытался разобрать, что они делают, но видел только, что грудь у обоих вроде как равномерно поднималась и опускалась как обычно.
Когда мы оказались футах в десяти под поверхностью, идущий слева Рэндом покосился на меня, и я услышал его голос – так, словно приложил ухо к днищу ванны, а с той стороны кто-то бил по металлу. Впрочем, слова различались вполне четко.
– Вряд ли им удастся затащить с собой собак, даже если лошади и пойдут вниз, – проговорил он.
– Как ты дышишь? – выдавил я и услышал слабое эхо собственного голоса.
– Расслабься, – быстро сказал Рэндом. – Если ты до сих пор умудряешься задерживать дыхание, выдохни и успокойся. Тут можно свободно дышать, пока ты на лестнице.
– Как так? – вопросил я.
– Доберемся – узнаешь, – ответил Рэндом, и слова эти звучали особенно весомо в прохладной текучей зелени вокруг нас.
Мы были уже на глубине футов в двадцать, наконец я решился и осторожно вдохнул.
Ничего неприятного не произошло, и я вздохнул поглубже. Над моей головой взвился веер пузырьков, но больше я ничего особенного не почувствовал.
Возросшего давления тоже совершенно не ощущалось. Мы спустились еще на десять футов, и лестница, по которой мы шли, виднелась словно сквозь зеленоватый туман. Все ниже и ниже, прямо, без ответвлений, а откуда-то снизу пробивался свет.