Но разочарование отца во мне на этом не прекратилось. Его не отпускало чувство неудовлетворенности и стыда. Он продолжал издеваться и помыкать мной. Тогда я психанул и, не закончив школу, поступил в колледж. Мне необходимо было съехать от родителей и общежитие тогда казалось наилучшим вариантом. Там и начались первые тусовки, пьянки, опыты с легкими наркотиками и знакомство с разными субкультурами. Мы старались поддерживать отношения с Алиной, она незыблемо поддерживала меня во всем. Но моя разгульная свободная жизнь вышла из-под контроля, и я встретил Катю.

Она была подобна цветку. Яркая, притягивающая, открытая, зажигательная, умная. Мне она показалась полной противоположностью Алины, которая мне в тот момент наскучила. Я понял, что впервые в жизни по-настоящему влюбился. Катя по-модному не верила в любовь, но все равно не отказывалась от моих чувств, теша свой эгоизм. Мы с ней постоянно забредали на вечеринки к незнакомым людям, пробовали запрещенное, меняли образы, для развлечения раскрашивали волосы и ногти. Для нее жизнь, слова и действия были игрой. Ее смех, поцелуи, признания были искусственными. Она вся целиком и полностью была синтетической. Она ни к кому и ничему не относилась серьезно и с привязанностью, поэтому ей все удавалось. Она никого не любила, и поэтому стремилась, чтобы все любили ее.

Вскоре у нее начались резкие перепады настроения и истерики. Грянули приступы, срывы и мнимые депрессии. Я старался ее поддерживать и находиться рядом, но тем самым ее лишь отталкивал. Кармический удар пришелся бумерангом. У Кати появились новые мужчины. Я навязывался и унижался до последнего, но все попытки были напрасны. Розовые очки оказались сорваны банальным этапом взросления. Я потерял себя и, бросив колледж, в тотальной безысходности вернулся домой.

Чтобы угодить свирепому отцу, я все-таки устроился на его завод. Чувство отчаяния и непригодности, испытываемые там, мне не передать словами. Каждый вечер уходя оттуда я размышлял о суициде. Отдушиной снова стала Алина, которая не искала мне замену даже после моего отъезда. Девушка устроилась кондитером в кафе и продолжила свое тихое, мирное существование. Мы продолжили как ни в чем ни бывало наше тесное общение. Я понимал, что девушка готова в любой момент вернуться ко мне и наконец строить семью, но я не хотел обжигать ее снова своим мировоззрением и мыслями, что желаемое ею будущее — рутинное прозябание. Но со временем мы все равно с ней вернулись к половой связи. Для меня это был просто секс, Алина же его считала любовью. Она надеялась, что время изменит меня, но оно лишь портило и совращало.

Через год ко мне пришло просветление, и я сбежал. Я ощущал порочность своих действий и поступков, но на этот раз я пообещал себе принести себя в жертву приключениям, а не физическому и моральному угасанию. Поначалу я кочевал по приближенным курильским островам, а затем открыл тайник Магелланцев. Именно по этой причине, а не какой другой, я нахожусь здесь. Вот так. Оказывается, за каждым личностным становлением скрывается чья-то трагедия.

Дослушав подробную пронзительную историю, Маше и Кириллу не нашлось, что сказать. Вроде бы ситуация казалась обыкновенной, а вроде и самой что ни на есть жизненной и знакомой каждому.

— Будто бы человек всегда совершает одни и те же ошибки, — озвучил мысли Антон. — Но обходить их стороной он не в силах.

— А с родителями ты поддерживаешь связь?

— Отец меня знать не желает. Каждый раз, когда я звоню маме, он запирается в соседней комнате, чтобы не сорваться. Мама несмотря ни на что любит меня и ждет домой. С годами она перестает замечать обиды и понимает, что времени на них нет. Младшая сестра учится в средней школе, а брат ушел на СВО и с конца мая на фронте.

— Тяжелый период для родителей, — заключила Маша.

— Да, — подытожил с необратимой грустью Антон. — Но у каждого своя дорога.

Прислонив правую щеку к спальнику, Кирилл внимательно слушал и за все время повествования ни разу не моргнул.

— А у вас какая предыстория? — переключился с чуткостью Антон.

Маша беспомощно опустила глаза вниз, понимая, что за раз передать весь масштаб не сможет.

— Все началось с психушки, — пониженным голосом ответил неожиданно Кирилл.

— А туда как попали?

— Все началось там, — повторил Кирилл уже надломленным голосом, — до нее ничего не существовало.

Антон и Маша увидели, как напряженные глаза Кирилла покраснели и по щеке побежала крупная слеза. Он с раздражительностью вытер ее рукавом толстовки.

— Простите, — выдавил он из себя, не в силах больше сдерживать наплыв депрессивного состояния. Все казалось блеклым, ненужным и бессмысленным. Глотку до удушья сдавливал ком, а на душе будто скребли когтями десятки кошек. Хотелось выпрыгнуть за пределы вагона и покончить со всем раз и навсегда.

— Кирюш, — со слезами на глазах потянулась к парню Маша и, взяв его голову в свои руки, прижала к себе.

Парень не стыдился своего состояния и не прятал лица. Ему было абсолютно плевать на весь окружающий мир.

— Я могу чем-то помочь? — спросил с неловкостью Антон, не сталкивавшийся с подобными ситуациями.

— Нет, — отрезала Маша. — Лекарств с собой нет… Но скоро все пройдет… Все будет хорошо…

Девушка гладила его длинные волосы и убирала их за ухо. Кирилл сделал глубокий вдох и попытался блокировать пожирающий мысленный поток. Антон в бездействии замолчал и принялся караулить следование поезда.