— Можно? — осторожно раздалось от двери.

Там, в изумрудно-зелeном платье, будто чувствуя новое название своей должности, стояла Карсигава.

— О, душа моя, хорошо, что ты была не первая, — пропел я, поднимаясь. — Пройдeмте в Храм, сигуардантре, обсудим дела крапста.

— Ваша душа ждёт ребeнка, — недоуменно произнесла гномка, рассматривая меня так, будто сомневалась в адекватности. — Что за непонятные слова вы озвучили?

— Очень даже понятные слова, душа моя. Сигуардантре это ты, а крапст — то, чем ты заведуешь. Пойдeм в Храм, — безапелляционно предложил я и бросил Гому: — Отправляй всех туда, в Замке на сегодня совещания завершены.

Обогнув секретарское место, мы вышли через неприметную дверь слева на лестницу, ведущую на первый этаж. Там мы вышли во внутренний двор, пересекли его и вошли в другую дверь. Несмотря на свою полностью идентичную отделки — деревянные накладки, складывающиеся в мой герб — различались они цветом. Ту, что вела в Бюрократическое крыло, оставили естественного цвета, а разделяющую двор и Лестничный холл раскрасили синим, серым и чeрным. Из Холла через главный вход мы и вышли в город, отсюда до Храма ближе. Карсигава всю дорогу не проронила ни слова.

— Надеюсь, вы расскажете мне о крапсте и всём прочем, — прорвало её практически на подходе к нашей.

— Обязательно расскажу, — успокоил я сигуардантре. — Но сначала надо установить алтарь, не дело это стоять Храму без возможности общения с Отцом.

— Полностью согласна. Не для того было столько усилий, чтобы бросить практически на победе.

На это я лишь хмыкнул. Разумеется, не для того. Если верить Множителю и Аркату, Храм станет нашим главным источником улучшений, усилений и связанных с ними побед. Сомневаться в их словах можно, но лишь до момента получения этих улучшений и усилений. И уже сегодня я собираюсь проверить их силу. Прямо сейчас.

Глава 2

— Ну вот, всего лишь без осыпи час работы — и алтарь занял положенное ему место, — произнёс я, отходя к дальней стене, чтобы увидеть всю картину целиком.

У оставшейся неизменной стены теперь не было пусто, у её центра едва заметно подрагивала конструкция, достойная занять место как минимум в парке современного ландшафтного искусства, не говоря уже про музей. Три серых в мелкую красную крапинку валуна производной формы — в том смысле, что геометрическую им никто не придавал, как были вырублены из скалы с острыми краями, выемками, зазубринами и всем прочим, так и остались — по полметра каждый стояли друг на друге каким-то божественным чудом, особенно верхний, без малейшего плоского места. Снизу их начинал оплетать насыщенно-изумрудный с лeгким синеватым отливом вьюн. Сейчас это был ещё росток, через неделю он вырастет полностью, оплетeт всю валунную конструкцию и обзаведeтся белоснежными цветами. Третьим элементом алтаря стала плоская металлическая чаша на мощной, металлической же, опоре, похожей на ствол дерева, из которого торчат ветки, как раз удерживающие чашу. Внутри неё мирно подрагивал пятипалый отросток основного вьюна, очень сильно похожий на ладонь. Да что там похожий, по своей руке и делал. Всё это и есть алтарь Арката Гарденика, все его основные части. Само собой, в церквях попроще, и камни будут другими, и цветы, и опора чаши, и размер «уйма». Необходим уйм для физического благословения, иначе поклонение Аркату просто не работает. В обычной ипостаси роль уйма исполняет язык пламени, не обжигающий достойных. У Динкерти это круг над головой, из которого которого спускается вуаль света. Гарденику же я сделал древесную ладонь, выходящую из вьюна. Это показалось мне символичным и подчeркивающим природность ипостаси.

Разумеется, всё это не плод одной лишь моей больной фантазии, Аркат тоже поучаствовал, пусть и в виде едва слышного голоса. Того самого, что нашептал в данже «приходи через три дня», того самого, что сегодня с утра скастил целые сутки, пусть и утверждал, что считать надо наличием дней, а не их ходом. Как бы там ни было, наполовину самостоятельно, наполовину с помощью Арката, где-то думая одинаково, где-то отчаянно споря, где-то вырабатывая общее решение, где-то идя на компромисс, мы создали алтарный ряд крапста. Три поставленных друг на друга валуна, оплетающий их вьюн, чаша с подставкой и уйм неотъемлемые составляющие, но чем меньше значимость храма, тем темнее и мельче камни, краснее цветы, проще чаша и древесная стилизованность подставки. И уйм тоже меньше, вплоть до младенческой ладони. Само собой, делал я это не наобум, а по заданию.

Выполнено задание «Установка алтаря»

Алтарь установлен на своё место

Перед этим, видимо, ещё в данже с эссенциями, так же было выполнено задание на поиск составляющих алтаря, а так же получен квест на его установку. Ни того, ни другого я вообще не помню, что не мудрено с моей-то усталостью. Тем не менее, сейчас, с рабочим алтарeм, как прошептал Аркат, мне остаeтся лишь один шаг до работающего Храма.

Получено задание «Персонал

Найдите двух послушников l ступени

Что ж, теперь я понимаю, почему именно это слово — послушник — использовал Отец позавчера, при обсуждении названий для крапста. Но где их брать-то? Впрочем, кажется, вихри вокруг Карсигавы стихают, думаю, ей лучше знать про свой крапст.

Как оказалось, божественное огероичивание юнита идёт совсем не так, как через скрепу. Ту достаточно просто активировать и выбрать направление, по которому пойдёт развитие, и всё, Герой готов. Здесь же час реального времени вокруг сигуардантре вляпались огненные сметчики вперемешку с оболочками из листьев и травинок. Не знаю было ли последнее всегда — что вряд ли — или это из-за должности главы церкви Гарденика — что скорее всего так и есть — но выглядело эффектно. Само собой, я не мог этого не заснять через Точку. Станет потом частью фильма о создании новой ипостаси Камнерожденного.

Отмеченный час прошeл ровно в момент возвращения сигуардантре в наш мир. Чeрно-рыжая мелкими прядками причeска с изумрудными корнями, струящиеся до середины спины, пронзительно-голубые глаза, аристократический нос, даже ростом гномка стала немного повыше. В общем, внешние изменения произошли колоссальные, посмотрим, что стало с характером.

— Интересно послушать, почему ты всe-таки решил оставить камень, машад-удинан, — подойдя к алтарю, произнесла Карсигава.

— Исключительно потому что, душа моя, — ответил я, отлипая от стены. — Изменить уже ничего нельзя.