Из всех родственников Маша по-настоящему сдружилась только с Марией Степановной. Та повадилась ходить к ним постоянно. Несмотря на своей немного несуразный внешний вид и довольно взбалмошный характер, женщина она была добрая и искренняя. Пожалуй, это был как раз тот случай, когда центром интереса была именно Маша. Племянница Григория Петровича выносила много детей и всегда была готова поделиться бесценным опытом. Именно она нашла индивидуальное средство, которое немного облегчало Машин токсикоз, – моченые яблоки. С тех пор как было обнаружено это волшебное свойство яблок, Мария Андреевна поглощала их фунтами.

Не обходилось без конфузов. Как-то Мария Степановна явилась навестить Машеньку в компании двух мальчишек – со своим девятилетним сыном Сашей и одним из дальних племянников по линии Целибеевых, тем самым мальчиком, который нес шлейф Марии Андреевны на свадьбе. Мать мальчика была серьезно больна, и Мария Степановна решила взять на себя заботу о нем, тем более что и возраста он был почти такого же, как ее сын, лишь на два года старше.

Пока дамы пили чай, мальчишки бегали по дому и развлекали себя как могли. Вдруг начался переполох. Грозной поступью к месту чаепития приближалась Манефа, которая вела за ухо того самого кавалеристого Митю. Сын Марии Степановны виновато семенил рядом.

– Ах ты, кот блудливый! Ужо я тебя так хворостиной отхожу, что вмиг енто распутство забудешь, – задыхалась от возмущения Манефа.

– Манефа, что случилось? Отпусти ребенка, – бросилась Мария Андреевна к няньке.

Мария Степановна подскочила от возмущения, с раздувающимися, как у дракона, ноздрями. Еще немного и оттуда бы вырвалось пламя.

– Немедленно оставьте мальчика! – взвыла Мария Степановна, как иерихонская труба. Во-первых, в продвинутой семье Елисеевых телесные наказания детей применялись лишь в крайних случаях. Во-вторых, никакой прислуге не дозволено было трогать барских детей.

Но Манефу воплями было не напугать. Она хоть и отпустила Митино ухо, но отступать не собиралась.

– Коли за ум не возьмешься, руки твои беспутные отсохнут! – пригрозила Манефа ребенку и потрясла кулаком прямо у него под носом для пущей острастки.

– Да что случилось-то? – пыталась выяснить Маша.

Сын Марии Степановны подошел и, не смея озвучивать вслух, прошептал ей на ухо, заливаясь краской. Виновник происшествия совсем смутился и стоял, потупившись, с пылающим ухом. Мария Андреевна, дослушав мальчика до конца, вдруг расхохоталась. Она пыталась сдержаться и подавить смех, ведь все это было крайне непедагогично, но она ничего не могла с собой поделать. И пока она боролась с приступом хохота, Саша также шепотом поделился этой историей с матерью.

Оказалось, что мальчики играли в комнате, где прибиралась горничная. Когда та нагнулась, чтобы смахнуть пыль пипидастром с нижней полки мебели, Митя ущипнул ее за филейную часть, которая так манко выделялась в располагающей позе.

Горничная убежала и пожаловалась Манефе.

– Митя, ну что же вы? Как же так? Разве рыцари так себя ведут? – Мария Андреевна сделала попытку пристыдить мальчика.

Но Марии Степановне было не до смеха.

– Я думаю, ребенок здесь совершено ни при чем. Взрослая женщина должна вести себя скромнее, дабы не вызывать у отроков дурных мыслей! – женщина была настроена решительно. – Вызовите сюда горничных!

Манефа привела горничных. Они выстроились в ряд перед молодой хозяйкой и ее гостями. Мальчики стояли за спинами Марии Степановны, не в силах поднять глаза от стыда.

Мария Степановна пошла вдоль девушек, внимательно рассматривая каждую из них. Особенно выделялась одна – молоденькая, ладненькая, с пышной грудью, с очаровательными ямочками на щеках. Ее длинные кудрявые волосы были забраны в косы, но несколько прядок кокетливо выбилось у милого лица. Она была прехорошенькой. Остановившись у симпатичной горничной, Мария Степановна посмотрела на Манефу с немым вопросом. Та кивнула – мол, да, это она.

– Что ж! Мне все ясно, – вынесла заключение Мария Степановна, – можете идти работать.

Позже, отправив детей домой, она завела серьезный разговор с Григорием Петровичем наедине. Рассказав ему о происшествии, Мария Степановна была вынуждена ждать, пока он отсмеется. У него была такая же реакция на историю, как у Маши.

– Дядюшка, что же в этом смешного, право? – раздосадовано решилась остановить веселье Мария Степановна. Если Машеньке было простительно из-за молодости, то опытный человек не может к этому так легкомысленно относиться. – Это, скорее, печально. И даже опасно. Увольте эту девицу немедленно!

– Не слишком ли суровое наказание ты выбрала невинной девице за проказы юнца? – Григорий Петрович решил немного урезонить Марию Степановну.

– Невинной? Или ловкой искусительнице? – чуть не задохнулась племянница. – У нее девичий стыд до порога, переступила и забыла!

– Да почто ты так на нее взъелась? – никак не мог понять Григорий Петрович. – Почто напраслину-то городишь? У нашей свахи все невестки не пряхи!

– Я, дядюшка, в самую суть зрю. И в ум не возьму, как это вы, со своим опытом и мудростью, не хотите замечать опасность, – не унималась Мария Степановна. – Эта лисица хитростью кормится. Не мне вам рассказывать, какой силой обладают женские чары. Как можно посмотреть, улыбнуться и нагнуться, чтоб мужчина голову потерял. А уж мальчишка и подавно. И дело здесь не только в Мите… Зачем в доме, где женщина на сносях, такая аппетитная девица? Машенька подурнела сильно, зачем же Грише такой соблазн перед глазами?