Двигать шкаф не хочу – пусть так и стоит перед дверью. Почти как охранник. Есть, помнится, у этого полированного чуда одна особенность: если кто-то по пьяни сюда ломиться начнёт, то сразу же – створкой по рылу. Отличное средство для профилактики бытового алкоголизма. Проверено на собственном опыте.

Подошёл к окну, прижался лбом к стеклянной поверхности.

Шестой этаж, внизу дворик, газон, тополя, дальше – улица. С тротуаром, как и положено. По дороге протарахтел милицейский Уазик, за ним «таблетка» с красным крестом в белом круге. Навстречу им – голубой ижевский «каблук». И всё. Больше никакого движения. Да уж, с двухтысячными не сравнить.

К входу в общежитие прошли двое – лиц с верхотуры не разглядеть. С чемоданами. Наверное, такие же, как я, новоиспеченные первокурсники – идут осторожно, озираются, внимательно разглядывают объявления на стендах среди кустов. А вот те трое, видать, старожилы. Курс, как минимум, третий. Шествуют важно, уверенно, не спеша. В руках сумки. Либо книжки, либо, ха-ха, бутылки. Почти как в анекдоте: «… иду я, значит, Василий Иванович, в вин…, тьфу ты, в библиотеку. А навстречу мне Фурманов с авоськой. Весь такой начитанный-начитанный…»

Полюбовавшись на вид за окном, развернулся и чисто на автомате бросил непонятно как оказавшийся в руках огрызок карандаша, целя в стоящую на дальнем столе железную кружку.

«Хренасе, баян! Попал!.. Сначала муха, теперь карандаш. С чего бы такая точность?»

Как и положено истинному исследователю, вытащил тетрадку из тумбочки, выдрал листок, скрутил десяток бумажных шариков и стал «экспериментировать». Целью назначил маленькое пятнышко на шкафу. Бросал с разных точек, с разного расстояния. И по настильной траектории, и навесом, и с разворота, и от бедра… В «мишень» попали все десять «снарядов».

Потёр лоб, уселся на стул. Задумался. Кроме принципа соотношения неопределенностей ничего путного в голову не приходило. «Перемещение – импульс, энергия – время… Ага, время! Дельта по времени – тридцать лет. А что это значит? Наверное, что энергии на действие требуется существенно меньше. В некотором роде, экономия усилий. Отсюда и точность… скорее всего. Впрочем, фиг знает. Потом разберусь».

Решив поразмышлять о выявленном феномене чуть позже, встал и снова прошёлся по комнате. Оба моих чемодана (между прочим, весьма приличных размеров) покоились под кроватью. К её спинке была приторочена гитара. Чешская «Кремона», купленная ещё весной в «Спорттоварах» за семьдесят с лишним рублей. В том приполярном городе, где я родился и вырос, этот магазин числился универсальным – и телевизоры там продавали, и глобусы… даже талоны на бензин по тридцать копеек за литр «семьдесят шестого» – на мотоцикле мы часто гоняли, на уроках автодела в школьном Учебно-производственном комбинате (была в те времена в советском образовании подобная фишка).

А где, блин, рюкзак? Ага, я его в шкаф запихнул. Пустой. Да уж, и как только сумел, навьюченный по самое не могу, протащить весь этот немалый багаж сначала из зала прилёта до автобусной остановки, потом от центрального Аэровокзала до метро, затем маршруткой к Савёловскому, электричка, ещё полкэмэ пехом… Здоровый пацан, ничего не скажешь.

Подошёл как есть, босиком и в одних трусах, к зеркалу, что находилось на внутренней дверце у шифоньера.

«А чё? Вроде бы ничего так парнишка. Жирком ещё не оброс. Все зубы на месте. На голове шевелюра, патлы до плеч. Впрочем, их всё равно придётся состричь – лохматых на военную кафедру не допустят, факт». Со спортом до 17 лет я, помню, дружил. Баскетбол, хоккей, плавание, лыжи, пробежки по пересечённой местности с приёмником для «охоты на лис», футбол конечно же, как без него. Даже разряды имеются. Что было, то было. Мышцы одрябнуть ещё не успели и вряд ли успеют, по крайней мере, в ближайшие лет пять или шесть. Тем более что и в институте с физкультурой всё в общем и целом на уровне. Советской науке дистрофики не нужны. Так же, как и разъевшиеся слонопотамы.

«Хм, а чего это я так далеко загадываю? Я ж вроде надолго здесь задерживаться не собираюсь, надеюсь на скорое возвращение. Хотя… ладно, поживём-увидим. Не будем, как его там… Во! Усугублять».

Открываю дверь, выхожу в коридор. Не основной, не общеэтажный. Простой закуток в блоке на четыре комнаты. Две «двушки», две «трёшки». Моя «трёшка» самая дальняя. Слева – санузел, посередине – умывальники, дальше душ, за ним выход. Понятно. Комнаты заперты, внутри никого. Весь блок в моём полном распоряжении. Однако сейчас делать тут нечего, разве что граффити какие-нибудь на стенах для прикола намалевать и сказать, что «так и було». Шучу, конечно. Самому придётся потом оттирать настенную живопись. В качестве поощрения. Три раза ха-ха.

Короче, надо выбираться на свежий воздух. К тому же и жрать охота, сил нет.

Быстро натянул джинсы (настоящие Техасы, для обладания которыми пришлось отстоять трёхчасовую очередь с «дружеским» мордобоем за пять человек до прилавка), рубашку хэбэ, моднявый пиджак из кожзама и ботинки с завышенными каблуками (из моды они, похоже, вот-вот выйдут, да и неудобные – надо бы что-то попроще купить, без понтов), вышел из блока, запер входную дверь и направился к лифту.

Вахтёрша, мирно дремлющая за своим столиком в холле первого этажа, не обратила на меня никакого внимания. Видимо, её время ещё не пришло – «звереть» начнёт недели через две-три, когда народ окончательно отойдёт от летней расхлябанности и начнёт потихонечку «нарушать». Пропускной ли режим, правила ли внутреннего распорядка… не суть важно – главное, что начнёт обязательно. Студент – не курсант, не нарушать не может. Я пока вроде не нарушаю. Поэтому спокойно прохожу мимо вахты, толкаю тяжёлую дверь и вываливаюсь на улицу.

Эх, красота! Не жарко, не холодно, градусов двадцать с копейками, солнышко светит, воробьи чирикают, коты истошно орут откуда-то от берёзы – что им там надо, фиг знает, но пущай надрываются, раз уж невмоготу. Проблемами их интересоваться не буду, лучше двинусь в столовую, благо, она тут недалеко – метров двести и через дорогу…

* * *

«М-да, хреново однако».

На дверях трёхэтажного здания висело объявление: «Столовая работает с 30-го августа». Чуть ниже ещё одно, накарябанное кривым почерком: «Потерялся 2-й том Сивухина. Нашедшему – торт или пиво на выбор. Корп.3, комн. 216». Потерянной автором объявления книги у меня нет, так что с тортом и пивом облом. Будем надеяться, что хотя бы буфет работает.