– Есть и такое мнение. Молва приписывает русалкам вечную молодость и красоту. Никакого рыбьего хвоста у наших речных русалок нет. Они могут выходить на берег, любят качаться на ветвях деревьев.

– «Русалка на ветвях сидит». Помните дети? – не удержалась Роза Александровна.

– А еще пастух рассказал, что в полнолуние там, на обрыве иногда видят белую девичью фигуру и слышат плач, – продолжил Виктор.

– Ой! – сказала Катя.

– Ух, ты! – сказал Алекс. Или Георг.

– Класс! А когда у нас полнолуние? – сказал Георг. Или Алекс.

– Вы хотите пойти в полнолуние на этот обрыв и вызвать дух Марьюшки? – неожиданно изрекла Лада Леонидовна.

Оказывается, слышит она не так уж плохо.

– Я с вами, если, конечно, мой ревматизм меня отпустит.

– Ревматизм – это как наша Роза Александровна? – спросил Алекс. Или Георг, привстав и с трудом дотянувшись до моего уха. – Тогда ни за что не отпустит.

Я не удержалась и прыснула.

– А ты Алекс или Георг? – в свою очередь спросила я, наклонившись к юному соседу.

– Я Саша, а он – малыш ткнул пухлым пальчиком в сторону младшего брата, – Гоша. Папа зовет нас Шурик и Юрик. Нам так больше нравится.

– А я – Рая.

– Роза Александровна, разрешите нам с Георгом после завтрака пойти на Марьюшкину гору, нас Рая пригласила! – Малыш смотрел на меня умоляющими глазами.

Нахал, конечно, но какой обаятельный!

– Вообще-то у меня были другие планы!

– У вас не может быть планов.

– Это еще почему?

– Как вы можете строить планы, когда вы даже не знаете, где ваша подруга!

– Уже знаю!

Так и не дождавшись Люську, я встала из-за стола и поднялась к ее комнате.

За дверью номера четыре стояла мертвая тишина. Спит, что ли? И есть не хочет? На Люську это было так не похоже, что я даже чуточку забеспокоилась и тихонько постучала в дверь. Ответа не последовало. Я постучала громче, потом еще громче. Тишина. Подергала дверь – заперто. Беспокойство во мне быстро нарастало. Постучав еще и не дождавшись ответа, я решила, что пора звать на помощь.

Призванная на подмогу горничная явилась со связкой ключей. Она немного посопротивлялась, ссылаясь на право каждого постояльца на уединение, но дверь все-таки открыла.

Худшие мои опасения, к счастью, не оправдались. То есть, бесчувственного Люськиного тела мы в комнате не нашли. Мы там вообще никакого тела не нашли. Комната оказалась пуста. Ключ от двери лежал на тумбочке, постель в беспорядке, окно раскрыто. Мы заметались по комнате – в шкафу, под кроватью – Люськи нигде не было. Сумки расстегнуты, вчерашняя Люськина одежда лежит на стуле, на коврике у кровати стоит обувь – в количестве одной левой мокасины со стразами, недавнего Люськиного приобретения, и правого домашнего тапочка с пушистым желтым шариком.

Я в растерянности остановилась посреди комнаты.

– Наверное, ваша подруга вышла погулять, – попыталась успокоить меня горничная.

Я рассеянно кивнула и уселась на кровать. Ну, Люська! Устроила мне отдых! Погулять она вышла! Потом вернулась и заперла дверь. Изнутри.

– Я же говорил, что вы не знаете, где подруга, – это Алекс-Шурик сунул нос в приоткрытую дверь. – А я знаю.

– Откуда ты можешь знать? Говори сейчас же! – я с трудом удержалась, что бы не потрясти его за плечи.

– Мы тут с утра в шпионов играли и кое-что видели.

– Кто это – «мы»? Дима тоже с вами шпионил?

Не хватало еще, что бы этот великовозрастный качок подглядывал за моей подругой.

– Нет, он тупой. Он должен нас охранять, а сам всю ночь спит.

– Говори сейчас же, – потребовала я, изо всех сил пытаясь изобразить металл в голосе.

Уж очень забавно выглядел юный пухленький шпион.

– А ты поведешь нас смотреть привидение?

– Поведу, что ж с вами делать. Только сначала скажите, где Люська? – я уже не очень хорошо владела собой и не позаботилась назвать Люську Людмилой Петровной.

– Докладываю. – Малыш прокашлялся, приосанился, достал из кармана блокнотик, не торопясь полистал его, и приступил к отчету. – Ваша Люська прибыла в отель в ноль часов пятьдесят четыре минуты и до утра не выходила. В четыре ноль пять была разбужена петухом Петей. Открыла окно и с криком «Твою мать, дохлая курица!», кинула в него графином. Потом восемь минут стояла у окна с биноклем, после чего издала нечленораздельное восклицание, вышла в окно и скрылась в зарослях в направлении на юго-восток, – малыш замолчал в ожидании похвалы.