– Семь месяцев… семь месяцев ты врала мне, ребенку, нашим друзьям и родителям. Мы, блин, собирались через месяц ехать на море, о котором мы вместе мечтали уже год, ты ничего не сказала… Хах, – он раздраженно усмехнулся, сидел все также, голос дрожал, но он говорил, медленно, подбирая и собирая в кучу слова, мысли и чувства. Он любил ее все те тринадцать лет и любил до сих пор, не давал повода надеяться на что-либо другим девушкам. Ему было больно, досадно, его семья, его брак рушился. Долго, медленно. Все время, что он догадывался, знал о ее интрижке, он надеялся на хорошее, забывал, делал вид, притворялся, что все хорошо. Теперь, что делать теперь, когда она уже твердо решила, что уходит?..

– Знаю, больно, прости меня, я ничего с собой не могла поделать… Я правда пыталась… Прости… – она снова плакала, ей было больно не меньше его, то, что творилось с ней, травило ей душу.

Он хотел подойти к ней, обнять ее, пожалеть и сказать, что они справятся, справятся вместе. Но, подумав несколько минут, прокрутив все ее слова, сказанные ранее, все ее слова и поступки, услышанные и увиденные им до этого, он понял, что она уйдет, все равно уйдет, и надо, придется отпустить ее, чтобы не сделать еще хуже, еще больнее. Он обдумал еще несколько минут, подождал пока она успокоится, чтобы все наконец решить, и сказал:

– Хорошо. Я понял тебя… я услышал… Знай, я не держу зла на тебя, не буду препятствовать, строить козни, – повисла тишина, он не знал, что еще сказать, как обличить мысли в слова. Через несколько минут продолжил, так же медленно, серьезно. – Я готов подписать развод, если ты все решила, разделить имущество… все как полагается. Василису будешь видеть, когда захочешь, в любое время…

– Любое время? Какое время… Она не останется с тобой… Как? Ребенок должен быть с матерью. Ей же всего пять, пять лет, она такая маленькая! – Она словно пришла в себя, ее глаза округлились, щеки побагровели, сквозь слезы, всхлипы она продолжала. – Как она останется без меня… Вася, Васенька, что я наделала! Сеня, прости, прости меня, как я могла так с тобой поступить… Вася! С тобой… остаться со мной… как? – с ней уже стало совсем плохо, она была словно в припадке, держалась руками за голову, села на кровать и, раскачиваясь взад и вперед, все твердила и твердила что-то неразборчивое.

– Ты не можешь забрать у меня ее, и ее тоже, Нонна, я ее отец, Нонна, как мне жить и без нее, подумай, Нонна, как? – он уже не говорил дрожащим голосом, он орал, злился, потом умолял. Он был очень зол поначалу, как она начала возражать тому, чтобы дочь осталась с ним, но потом пришла досада, обида, тоска.

Сеня увидел, что с женой делается совсем плохо и, несмотря на то, как плохо было ему, он понял, что ей еще хуже. Он сходил на кухню, трясущимися руками налил воды в стакан и пошел к ней. Сел рядом.

– Нона, все, Нонна, выпей воды… – она отпила немного, он поставил стакан на подоконник, обнял ее. Несколько минут они сидели так, молча, издавая только всхлипы, плача.

– Ладно, Сень, уже восемь, поздно, пора ехать за Васей, а то Нина Борисовна будет задавать лишние вопросы, это сейчас ни к чему, это позже, мы объясним ей позже…

– Хорошо. Я поеду, сейчас… да, надо ехать. Ты пока поспи, отдохни, Вася не должна ничего подозревать, мы ей потом объясним, потом. Зачем ведь ей нервничать, она ребенок, маленькая, правда?

– Да. Правда.

Уже провожая его, Нонна, немного успокоившаяся, напомнила:

– Проверь, чтобы она не забыла Тедди, а то, как в прошлый раз будет… поздно возвращаться, долго.

– Да, хорошо, – он по привычке поцеловал ее в щеку перед выходом. А пока ждал лифт, понял, что с этих пор это как-то неуместно.

Мимо пронеслось несколько машин, одна окатила грязной водой «Фиат» Арсения. Досадно, теперь придется еще и машину после дождя мыть. Прочитал дорожный указатель «Направо коттеджный поселок «Зеленые дачи». Вспомнил, что там же есть и озеро одно «Зеленое», куда они несколько раз купаться ездили прошлым летом, вода чистая, прозрачная, теплая… Он снова посмотрел на время – 22:06. Глаза закрывались, он совсем устал, запутался, в голове неустанно повторял вопрос «Что теперь делать?».

Прошло какое-то время. Он как очнулся. Будто глаза закрылись на минуту, он чуть не заснул. Поморгал, глянул на дорогу, посмотрел на время 22:08. Еще раз зажмурил глаза. Яркий свет. Что-то яркое озарило весь салон машины, раздражило глаза. Протяжный гудок встречного большегруза. Арсений машинально вывернул руль, чтобы избежать удара с фурой. Доля секунды. Удар «Фиата» о дерево, из-под капота медленно потянулись клубы белого дыма. Подушка. Темно. Последняя мысль о дочери, Василисе.

Водитель фуры, немолодой мужчина Дмитрий Петрович, остановившись на обочине, спрыгнул с машины. Опираясь рукой о дверь, огляделся, пошел помогать, по пути набирая на своей старой «Нокиа» 112.

Нина Борисовна посмотрела на часы. Полдень. «Включу новости, посмотрим, что там за четырьмя стенами творится, чай заварю», – подумала старушка, до обеда всегда занимавшаяся домашними делами, а после – огородом и садом. На кухне висел небольшой телевизор, Нина Борисовна нашла пульт, включила нужный канал и бросила в чайничек заварку.

В новостных сводках передавали:

«Недалеко от коттеджного поселка «Зеленые дачи» вчера ночью легковушка вылетела в кювет и врезалась в дерево. Водитель черного хэтчбека «Фиат Седичи» получил травмы средней тяжести, доставлен в больницу. Пассажир, девочка пяти лет, погибла на месте.

Конец ознакомительного фрагмента.