— Увидимся, — Алиса улыбнулась и помахала им ладонью.

— До завтра, — Джеральд тоже улыбнулся ей.

Всю обратную дорогу Беата дремала у него на плече, а Джеральд молча смотрел в окно. Дома привычно занялся чаем, пока она целовала и гладила соскучившихся фамильяров. И лишь когда Пуховка, Мгла и Пламя разбежались по своим кошачьим делам, Беата спросила:

— Итак, детектив Лидделл — твоя бывшая девушка?

Джеральд чуть не уронил чайник.

— Откуда ты знаешь?

— Вы оба смутились, когда я спросила о вашей связи, — лениво заметила Беата, — вспоминать о первом сексе на глазах у жены — весьма неловко, не так ли?

— Так. Но это был не просто первый секс, знаешь ли. Я любил Алису, — Джеральд осекся и бросил на Беату настороженный взгляд. — Конечно, сейчас это ничего не значит. Я женат на тебе.

Беата мягко улыбнулась.

— Расслабься. Я не ревнива. Значит, ты был влюблен и ездил к ней в Морланд, а потом перестал. Почему? Не из-за колеса обозрения, так ведь?

— Нет, конечно. Мне исполнилось двадцать, и годы жизни, подаренные тобой, закончились, — Джеральд налил им обоим чай и сел рядом, — Калунна не давала мне умереть, но только на своих землях. Морланд ими не был. Какое-то время Алиса приезжала ко мне в Хисшир, но мне приходилось постоянно отказываться от встреч в Морланде. И я не мог объяснить ей почему, не упоминая тебя. А ведь до того мы целый год встречались там, и с этим не было никаких проблем. В какой-то момент ей надоела моя «лень», и мы поссорились. Может и помирились бы, если бы я мог прийти к ней и поговорить, но я не мог. А она не стала.

— Бедняга, — Беата накрыла его ладонь своей и погладила.

Джеральд наклонился и поцеловал ее.

— Можно, я тебе кое-что расскажу? Только обещай не сердиться.

— Обещаю.

— Когда я встретил Алису, мне было девятнадцать, и я ненавидел свою жизнь. Я уже девять лет видел сны о тебе, и в них ты встречалась с другими парнями, занималась с ними любовью, а обо мне и не вспоминала. Твоя жизнь была прекрасна, а я считал годы до нашего воссоединения, и от этого подсчета мне становилось плохо: больше двадцати лет ждать! Первая эйфория от превращения в призрачного пса прошла, и начались трудовые будни: я должен был пугать соседей и знакомых, кусать их, а потом убеждать оставлять подношения Калунне. Я чувствовал себя мерзавцем. Богиня иногда утешала меня вересковым дурманом, но отказывалась делать это регулярно, утверждая, что так я стану бесполезным наркоманом. И я пытался забыться сам: пил дешевое пойло, курил вонючие сигареты и влипал в неприятности с разбитыми витринами и разрисованными стенами в Морланде. Мне казалось, что я проклят и обречен на вечные муки. А потом я встретил Алису.

Голос Джеральда потеплел.

— С ней моя жизнь преобразилась. Все было таким нормальным: планы на учебу и работу, прогулки и развлечения, поиски места для занятий любовью. Я бросил пить и курить, устроился на подработку в Морланде, чтобы было на что гулять с ней. И думал: выкуси, судьба! Я завел другую девушку и другую жизнь, сам, без колдовства и козней демона. Вовсе я не обречен! Ты приедешь через двадцать лет, а я уже женат, у меня двое детей, ухоженный сад и, может, даже внуки пошли.

Беата, не выдержав, рассмеялась.

— В сорок лет? Ты и правда считал это старостью.

— А то, — Джеральд усмехнулся, — но, главное, это будет моя жизнь. Такая, какую выбрал я сам, а не кто-то другой. Тогда я чувствовал себя победителем. Молодой был, глупый. Не понимал, что будущее не изменить, и мне на роду написано стать твоим мужем и быть запертым в Хисшире, пока не убью демона. Но все случилось, как и должно было: Алиса меня бросила, я остался ждать тебя и теперь счастлив. Ты — моя судьба, а не она.

Смех застыл у Беаты на губах.

Так он пытался вырваться из всего этого. Но не смог, потому что обстоятельства оказались сильнее. И потому что в маленькой деревеньке не нашлось людей, с которыми он смог бы сойтись, а в городе покрупнее Джеральд без проблем нашел себе компанию. Не был бы он угрюмым бирюком, лишенным всего, если бы не козни демона и служба вересковой богине, с которой невозможно уйти. Даже его зацикленность на Беате не была его собственным выбором, напротив, сам он попытался завести нормальные отношения. Но был лишен их и смирился, став безнадежным фаталистом.

— Не смотри на меня с жалостью, — помрачнел Джеральд, — мне просто захотелось поделиться этим с тобой. Мы — семья, а в семье не должно быть секретов. И все это давно прошло. Тебе было неприятно слушать мои излияния?

— Нет, — тихо ответила Беата, — я люблю тебя. И я рада, что ты меня дождался.

Джеральд расслабился.

— Иначе и быть не могло. Я тоже люблю тебя. Ты устала? Давай я уберу со стола и покормлю фамильяров.

— Подожди. Иди ко мне.

Беата молча обняла его и принялась гладить по спине. Прижалась щекой к щеке. Она почти физически ощущала цепи и ошейники на них обоих. Но если свою цепь она приняла добровольно (почти, ведь ее душа принадлежала Калунне до ее рождения), то для Джеральда это был единственный способ выжить. Служи или умри. Несправедливо.

И Беате вдруг яростно, со звериной злостью, захотелось разбить эту цепь на Джеральде и освободить его.

Всю следующую неделю Беата, Джеральд и Алиса обходили дома остальных жертв, но все было впустую. Даже прихваченная с собой Мгла ничего не обнаружила: ни следов темной магии, ни пентаграммы. Джеральд предложил посетить все места, где пропавших женщин видели в последний раз, и опросить тех, кто мог что-то заметить: сотрудников окрестных магазинов, коллег или просто слоняющихся неподалеку бродяг. Алиса с энтузиазмом согласилась. Беата пришла в ужас. Декабрь в Кловерфилде был без пронзительных хисширских ветров, но она все равно устала и замерзла. К тому же вспомнила, что обещала мэру колдовать, а вести обычное расследование должен был Джеральд. Она отправила их с Алисой вдвоем, а сама осталась греться в маленьком, уютном кафе, хозяин которого любил кошек и потому не возражал против присутствия Мглы. Там она выпила пару чашек кофе, закусила крохотными пирожными и принялась читать купленный по дороге «Вестник Кловерфилда». Обещанная статья уже вышла и была неплохой, но какой-то приторной: журналистка Бланка Свит так восторженно описывала культ Калунны и ритуалы плодородия для рождения умненьких, здоровых деток у их бедненьких, бесплодных родителей, что у Беаты аж зубы слиплись от этого сиропа. То ли автор безумно любила детей, то ли ненавидела их, а заодно и редактора, поручившего ей написать заказную статью. Что ж, по крайней мере, горожане узнают о существовании культа Калунны и возможности зачать здорового ребенка в нем.