— Не переживай, найдешь себе новых будущих бывших, — подбодрила ее Беата, — мужчин в мире много, не стоит цепляться за одного или двух.

— А вот теперь я начинаю волноваться, — буркнул Джеральд, и Алиса рассмеялась.

— А ты не укатывайся далеко и будь хорошим мужем. От любимых мужей ведь не уходят? Ой, все, девочки идут, заканчиваем неприличные разговоры.

Беата вдохнула морозный воздух и почувствовала, что ее дурное настроение исчезло. Прогулка и правда помогла ей развеяться. Алиса бодро рассказывала о Кловерфилде и водила их по огромной ярмарке, Джеральд выглядел расслабленным и довольным, а сама Беата пила горячий глинтвейн и больше слушала, чем говорила. На одной из площадок собралась толпа: парень играл на гитаре, симпатичная девушка пела и танцевала, а люди с удовольствием наслаждались немудреным зрелищем. Их явно привлекали молодость и миловидность музыкантов, а не весьма среднее выступление. Ну и, конечно, то, что развлечение им предоставляли бесплатно.

Беата остановилась, наблюдая за представлением. Лили тут же начала хлопать в ладоши и подпевать, Эва украдкой разглядывала юного музыканта, а Дана спрятала замерзшую Мак за пазуху, из которой та немедленно высунула мордочку и большие уши. Джеральд с Алисой принялись вполголоса обсуждать выступление, но Беата не присоединилась: мыслями она была далеко отсюда.

Она придумала, как сделать культ Калунны популярнее. Только вот согласится ли сама Калунна помочь с этим?

На вересковых пустошах лежал снег и дул пронзительный ветер. Вересковая богиня куталась в красивую шаль и зябко переступала львиными лапами по земле. Ее золотые волосы до щиколоток ветер бросал ей же в лицо и путал как мог. Беата, по ее приказу тоже отращивающая себе длинную гриву, давно уже не держала их распущенными, укладывая волосы в замысловатые прически. Простые варианты вроде кос и конских хвостов ей ужасно не шли, подчеркивая уже не юный возраст.

На сияющем красотой и молодостью лице Калунны не было ни единой морщинки, но Беата даже примерно не представляла, сколько той лет. Тысячи? Десятки тысяч? Сотни?

— Не задавай глупых вопросов, — посоветовала Калунна и раздраженно рыкнула.

Ветер моментально утих.

— Я ничего не спрашивала вслух.

— Ты спросила другое. Мой ответ — нет. Это дурость.

Беата вздохнула и продолжила уговоры.

— Моя прекрасная, вечно юная богиня, нам нужно привлечь жителей Кловерфилда в наш культ, но мы им неинтересны. Кловерфилд — большой город, там навидались разных религий и привычны к ведьмовству. Нам нужно соблазнить их. Очаровать. Завлечь тем, от чего люди не откажутся никогда. И за все это отвечает наш символ и твоя жрица Адалинда. А она не может ступить в Кловерфилд, потому что ты ей это запрещаешь. Но она нужна нам там.

— Нет. Ты хоть понимаешь, что после этого начнется? Валери до сих пор обижается, что ее не пустили на ярмарку. Она взбесится, а Голди, поняв, что можно снять чары привязки их тел к моим землям, только этим и будет заниматься.

— Они разумнее, чем ты думаешь. Я лично поговорю с каждой и напомню, что служить тебе — огромная честь и очень выгодно. Может, поделишься с нами парой уникальных чар? Служить добровольно всегда лучше, чем под страхом смерти.

Калунна нахмурилась.

— Верно, мы давно не колдовали. Надо бы провести шабаш. Почему ты их не устраиваешь?

— Твой любимый охотник ревнует и терпеть их не может.

— На шабаше можно не только трахаться, но фантазии мужчин ужасно однообразны. Значит так, через неделю у нас будет шабаш. Здесь. Веди всех, включая учениц.

Беата содрогнулась.

— Мы замерзнем, моя богиня. Может, до лета подождем?

Калунна хмыкнула и повела рукой. Снег вокруг моментально растаял, а температура заметно повысилась.

— Здорово быть богиней. Я бы на твоем месте устроила в Хисшире вечное лето и никогда не терпела бы холод, — с надеждой сказала Беата.

— Ломать природу только из-за твоих капризов я не буду. Одевайся теплее и пей мой грог, — покачала головой Калунна и продолжила: — Итак, шабаш. На нем я похвалю тебя и предложу награду за верную службу, а ты попросишь разрешения показать колдовство Адалинды жителям Кловерфилда. Я дам вам три дня, а потом она должна вернуться или погибнет на чужих землях. С последствиями разбирайся сама.

— Договорились. Спасибо, о моя богиня, — Беата повеселела.

— Ты уже нашла бесплодные пары для ритуалов плодородия?

— Пока нет.

— Опять усложнила себе жизнь. А могла бы вселить моих жриц в тела ведьм ковена Тринадцати и получила бы множество верных последовательниц. Дана, Эва и Лили прекрасны и очень полезны, ты сама это признала. Но почему-то не хочешь усилить наш культ достойными ведьмами прямо сейчас.

Беата не ответила. Спорить с богиней было глупо, объяснять ей, бессмертной, что такое совесть и мораль — еще глупее. Она должна была знать эти простые понятия сама, а если игнорировала их, значит, делала это сознательно или считала себя выше них. Интересно, не потому ли была так безжалостна жрица Верже, пытавшаяся уничтожить Эйне за отказ служить ей и греть постель? Когда смерти нет, можно ли помнить, что она вообще значит? Или ценить жизни жалких смертных букашек, которых легко раздавить одним пальцем?