Александр задумался.

— Меня бы это разозлило, но мой гнев пал бы не на глупышку, отвернувшуюся от Калунны, а на тех, кто смущает ее ум и душу. Ей бы я объяснил, что она совершает ужасную ошибку и лишится милости вересковой богини. А? Я что-то смешное сказал?

Беата прыснула, затем покачала головой.

— Нет. Просто это был теоретический вопрос, а ты сразу же вспомнил Калунну. Хотя для некоторых мы — тот самый подозрительный культ, смущающий умы людей.

— Истинная вера только одна, — уверенно ответил Александр, — остальное — заблуждение. Я сам пал его жертвой, пока не узрел настоящую богиню. Но не всем так везет, как мне. Госпожа Хоффман, а давайте зайдем вон в ту церковь. Там во дворе толпятся люди. Им можно рассказать о Калунне и позвать на вашу следующую проповедь.

— Ты шутишь? За такую наглость нас в лучшем случае обругают, а в худшем — побьют.

— Но ведь эти люди должны будут верить в Калунну, когда город будет принадлежать ей, — возразил Александр, — лучше уговорить их по-хорошему, иначе нам с Джеральдом придется их карать. И церковь — самое подходящее место для этого. Если переубедить местного священника, это окажет огромное влияние на остальных.

Беата помолчала.

Александр был прав, людей было лучше убеждать, а не угрожать им. И что будет со священниками других религий? Не повторят ли они судьбу отца Вирджила, пострадав из-за своих принципов? Защищать Майкла Скотта с тем же пылом Беата не собиралась.

— Хорошо, давай попробуем. Но говорить будешь ты.

— Как это? Вы же жрица, а я — охотник. Это не по правилам.

— Я не могу навязывать веру тем, кто от нее отворачивается. Я раздаю ее в протянутые руки, а не сомкнутые кулаки. Попробуй убедить их как член нашего культа. И тот, кому придется терзать отступников, если они не начнут поклоняться Калунне.

В глазах Александра вспыхнул огонь.

— Вы правы! Я должен больше делать для нашей богини и для этих людей. Это — мое испытание. Я сумею убедить их.

— Если возникнут проблемы, держись поближе ко мне: я отведу им глаза, и мы быстро сбежим.

Проблем, к огромному удивлению Беаты, не возникло.

Александр проповедовал с огромным пылом, рассказывая о доброте и могуществе вересковой богини. Она настоящая и отвечает на молитвы верующих! Дарит детей парам, которые уже отчаялись их завести! И если люди будут верить, то вересковая богиня придет и в их город! Нужно лишь позвать ее и проявить уважение, оставляя подношение каждое воскресенье!

Он выглядел в этот момент просто потрясающе: как ангел, спустившийся с небес. Уверенно отвечал на все неудобные вопросы и возмущения. А когда честно рассказал, что сам был священником, но осознал свои заблуждения, всеобщее недоверие превратилось в полное внимание. Беата почти видела, как в глазах прихожан загорается огонь веры.

Александр пылал как яркий факел, и люди тянулись к нему.

Когда пришел священник, им все-таки пришлось уйти, ведь тот угрожал вызвать полицию, но Александр напоследок позвал всех на следующую проповедь Беаты.

И они пришли. Загоревшуюся в них жажду чуда не сумел погасить священник их религии, и почти все желали знать больше о вересковой богине и ее магии. После этого Беата отправила Александра пробежаться по местным церквям, а сама тщательно взращивала ростки интереса и тяги к их культу. На очередную проповедь случился приток людей, и Беата разделила ее на две части: в первой представила им бывшего священника Александра Лемьера, дала ему зажечь народ, а потом сама более спокойно рассказывала о воле Калунны и выгодах их религии. Эффект был потрясающий. Проходя по улицам, Беата теперь стала замечать чаши подношений вересковой богине, чего не было раньше, а значит, поклонятся ей стали очень многие. Сама Калунна подтвердила, что слышит многочисленные молитвы из Кловерфилда, и хвалила Беату за это. Что было не совсем справедливо, ведь успех ей принес Александр. И почему, спрашивается, он не мог стать жрецом? Это же явно было его призванием. Да, жрицы Калунны были ведьмами и женщинами, но нельзя же было зарывать такой талант в землю!

И его стоило вознаградить за это.

Однако деньги Александр с возмущением отверг.

— Я же просто помогаю людям прийти к вере, госпожа Хоффман! Голди вы за обязанности жрицы не платите, а я даже не жрец. Мне самому не хочется их карать в будущем, так что я действую ради нашего общего блага. Разве что вы могли бы оказать мне одну услугу.

— Какую?

— Шеф полиции, Трэвис Джонсон, недоволен тем, что я мало появляюсь на службе. Обычно мы просто сидим в офисе, а работаем только когда есть над чем. Ну, еще отчеты составляем и во время праздников Калунны патрулируем деревню. Шеф лояльно относится, если кому-то надо уйти, но я теперь «работаю» только по утрам, а потом уезжаю с вами в Кловерфилд, и он этим недоволен. Я понимаю, что получаю зарплату ни за что, но между пустым сидением в офисе и службой Калунне я однозначно выберу второе. Я пока не хочу увольняться оттуда. Вы не могли бы… я не знаю… договориться с шефом? У Голди такие вещи как-то сами получаются, при этом она точно никого не заколдовывает.

Беата улыбнулась.

— Для этого не нужно быть ведьмой. Это всего лишь умение договариваться. Я разберусь.

Разговор с Трэвисом Джонсоном не занял у нее много времени: тот поначалу ворчал и ругался, но когда Беата предложила увеличить ему жалованье вдвое за счет «компенсации», живо сменил гнев на милость. Отныне Джеральд, Александр и любой член культа, который окажется в полиции Хисшира, неформально работали по свободному графику, получая за это нормальное жалованье.

Все шло просто прекрасно, пока Беата не наткнулась на небольшую статью Тимоти о том, как «злобный священник из опустевшей церкви чуть не убил молодого агитатора культа Калунны вилами. Тот избежал смерти, но как знать, скольких Майкл Скотт уже на них наколол?». Встревожившись, она расспросила об этом инциденте Александра.