«В общем, похрен мне, понравлюсь я тебе или не понравлюсь… – решил беглец и направился к двери. – Рисковать не могу. Извини, красавица, у меня своя жизнь… Своя… такая же. Так что вот тебе букет, а вот тебе привет».

Он поднялся по лестнице и, стараясь не думать о предстоящей опасности, бодрым шагом дошел до двери уборной. Накатила новая волна страха. Но беглец решил не ждать, пока та его смоет, а оседлать, как водный серфингист. Он дернул щеколду, перехватил букет левой рукой, а правой крепко вцепился за ножик. И въехал в уборную – на самом гребне своей волны.

Как и в первый раз, хищница развернула к нему страшное лицо. Черные глаза блестели, как две глянцевые пуговицы. Огоньки свеч затрепетали, словно в предчувствии страшной беды, и молнией блеснуло в зеркале побледневшее лицо беглеца, вмиг рассыпавшееся в прах, словно песчаная фигура. Но он встрепенулся: засмотревшись на пустое зеркало, можно было остаться здесь навсегда, а это не входило в планы.

– Я выбрал для тебя лучшие цветы, – произнес он тихо и размеренно, с достоинством, с улыбкой. И протянул букет женщине.

Лицо ее на миг преобразилось, как будто она помолодела, расцвела, воспрянула, очнулась от долгого и утомительного сна, но тут же приобрело прежний – озлобленный хищный – вид. И в этот момент он выхватил нож и подскочил к женщине. Но произошло непредвиденное. Отшвырнув букет, она резко схватила его обеими руками и притянула к себе. Беглец почувствовал, как что-то раздирает его тело: словно десять острых лезвий впились в его бока и спину разом, и задвигались яростно, желая разорвать в клочья. Он завопил от боли, и в этот миг увидел в зеркале отражение своей жены. Она смотрела на него тревожным и в то же время недовольным взглядом. За ее спиной беглец увидел собственную комнату. Жена была в ночной рубашке, с растрепанными волосами. Она тянула к нему руки через зеркало, роняла тревожные свечи, предметы туалета женщины—призрака, словно пытаясь найти, нащупать его, как слепая.

– Прости, любимый, – прошипела хищница, и слабеющий беглец выронил раскладной нож из рук. – Прости, дружочек!

И в этот момент все началось. Он почувствовал, как две цепких ладони с острыми ногтями впились ему в щеки, его голову затрясли вправо—влево, а затем раздалась хлесткая пощечина. Этого выдержать было нельзя. Мужчина открыл глаза.

– Может, хватит уже? – раздался недовольный женский голос.

Он некоторое время помолчал, глядя в потолок, дышал ровно, сглатывал слюну. Потом повернулся к лежавшей рядом жене и коротко, обрывисто сказал:

– Что. Хватит.

– Да все хватит! Выспаться с тобой не могу, сам знаешь. То храпишь, то кричишь, то стонешь, то меня бьешь! Думаешь, мне не надоело?

– Не думаю, – тяжело ответил он. – Я ничего вообще по этому поводу не думаю.

В комнате царил полумрак – он ложился глубокой ночью, когда было черным—черно, и теперь понял: наступает рассвет. Часов пять утра? Он потянулся за часами и убедился: так оно и было. Пять пятнадцать. Через сорок пять минут вставать. Точнее, надо было вставать. А он уже встал. И теперь злился.

– Правильно, – причитала жена. – Ты вообще обо мне не думаешь.

– Я сплю? Сплю, понимаешь, – теряя сон, мужчина все больше раздражался. – Спи и ты.

– Я не могу! – воскликнула она отчаянно. – Ты, падла, не даешь!

– Спи в другой комнате, значит.

– Мы муж и жена, как—никак, – зло сказала жена. – Может, нам развестись и спать в разных квартирах?

– Может, – резко сказал мужчина и поднялся. Смотрел на небо – через окно двери и следующее, балконное. – Ты. Мне. Не дала. Выспаться.

– Это ты мне… – взвизгнула она, но мужчина прервал:

– Я тебя обеспечиваю! Ты живешь целиком за мой счет. Ясно тебе? И еще выделываешься. Кто ты без меня? – он приблизил к ней покрасневшее от злости лицо. – Я тебя спрашиваю: кто ты без меня?

– Человек я! Человек я без тебя! Вот возьму и уеду, понятно?

– Проваливай, – сказал мужчина, успокаиваясь. – Он подошел к балкону, открыл дверь. – Достало меня все. Вот возьму и уеду в лес. А ты будешь сидеть и меня ждать…

– Да ты сам как из леса, – насмешливо сказала жена. – Дикий человек.

Она разрыдалась. Мужчина некоторое время молчал, глядя вдаль, затем присел к ней:.

– Ты такой черствый, – всхлипывала жена. – Тебе до меня нет никакого дела…

– Ну успокойся, – терпеливо произнес он. – Это все время. Ну, чего тебе купить сегодня? Чего привезти? К вечеру отойдешь у меня…

– Купить… Да ничего мне не надо купить! Все равно не купишь… Ты даже цветов не дарил мне. Понимаешь? Обыкновенных цветов! Никогда! Хоть бы красную розу подарил, хоть одну, блин, драную красную розу.