— Да, — тут же согласился Ахмад, — тем более, у него детей уже двое. Не буду я так рисковать. И он сам не будет, я так думаю, он очень ответственный.

Мужчины постарше посмотрели критично на своих сыновей и племянников. Те потупили взгляд. Каждый мечтал о мотоцикле… А они мечтали, чтобы они были ответственней. Повезло Ахмаду с пасынком, толковый. Прежде всего о семье думает. Не побоялся вступиться за своего отчима, значит, мужество есть. А что не хочет разбиться на мотоцикле и детей без отца оставить — это тоже очень правильно.

— Правильно, — поддержала Ахмада Зарета, — давайте, лучше, ещё подумаем.

— А самое поганое знаете что? — задумчиво проговорил Ахмад. — Что Ваганович, это первый секретарь горкома у нас, перевёл все стрелки на начальника милиции города, хотя мы с моим директором уверены, что без Вагановича тут ну никак не обошлось. Представляете, вызвал нас, извинился, говорит, я чувствую свою вину, поверил Филимонову… Тьфу!

— Вот же гнида! — воскликнул Ваха, выражая общее мнение.

Святославль. Механический завод. Кабинет директора.

— Ну, как вы, Александр Викторович? — участливо спросил председатель профкома Шанцева.

— Хреново, Иваныч, — ответил директор. — И с каждым днём всё хуже и хуже. Пока в камере сидел, не позволял себе надежду терять. Сам себя убеждал, что всё будет хорошо. Не позволял себе думать о плохом. А сейчас… Ты можешь мне объяснить, как так вышло? Почему молчал наш партком?

— А что ты хотел от Киселёва? — усмехнулся презрительно Михаил Иванович. — Чтобы он против Вагановича выступил? Кишка тонка…

— Это да… — вынужден был согласиться Шанцев. — Иваныч, а помнишь, сколько нам с тобой пришлось отписываться? То спецодежду месяцами не стираем, то крысы в столовой… Ты не выяснил, откуда это всё на нас свалилось?

— Обещали мне дать взглянуть на эти доносы, но, боюсь, они анонимными окажутся.

— Надо подумать, как выяснить, кто всё это писал, — задумчиво проговорил Шанцев. — А тебе их насовсем отдадут?

— Никто мне их не отдаст, ты что?

— Ты же говоришь, обещали дать посмотреть…

— Обещали дать посмотреть, что в них написано.

— А, жаль… Жаль… Надо все же что-то придумать. Хм… У нас же у каждого работника анкета и заявление в деле лежат, собственноручно написанные. Надо достать доносы и сверить почерк!

— Да разве мы специалисты почерка сверять?

— Молодец, правильно мыслишь, подал мне идею. Надо найти какого-нибудь пенсионера из органов, который этим всю жизнь занимался!

Грозненский район. Станица Первомайская.

Ахмад задумчиво наблюдал, как братья жарят барана. Они так и не придумали пока, чем отблагодарить Павла. Ахмад курил одну сигарету за другой. Он не будет чувствовать себя мужчиной, пока не рассчитается за своё спасение.

Тут к нему подошёл один из родственников.

— Я знаю, о чём ты думаешь, брат, — произнёс Мухсин. Ахмад встревожено взглянул на него. Двоюродный брат отслужил снайпером в спецназе ГРУ в Прикарпатье и мог намекать только на одно. — Эта собака должна быть наказана. Хочешь, в гости к вам в Святославль приеду? На охоту.

— Нет. Не надо, — сразу ответил Ахмад. — Спасибо. Ты настоящий брат. Но не надо. Он партийная шишка, это значит, что всех на уши подымут, включая КГБ. Начнут копать безжалостно, всех моих родственников проверять, легко выйдут на тебя, они же знают, где ты служил. Проверят, где был в день, когда это случилось. На этом всё и закончится. Собака-то эта сдохнет, только мы с тобой сядем. И надолго. А то и вовсе за такое расстреляют. Нужно что-то другое…

Москва. МГУ.

Зная родителей, Регина понимала, что они не успокоятся и предпримут ещё попытки встретиться с ней. А встречаться с ними ей совсем не хотелось. Не хотелось слышать их упрёки, не хотелось видеть осуждающий взгляд отца. Неприятно было, что они узнали о том, что она любовница Самедова, и совсем не хотелось это обсуждать. Короче, говорить с ними она была сейчас не готова и выходила, в этот раз, очень осторожно, осматриваясь, чтобы не нарваться на них опять. Заметив их ещё издали, она вернулась в университет и засела в буфете, твёрдо решив избежать встречи с родителями любой ценой.