Я выскальзываю обратно в коридор, предварительно оглядев его с обеих сторон. Тихо, и я снова задаюсь вопросом, где все остальные. Проходя мимо комнаты Атласа, я чуть не останавливаюсь и не стучу в его дверь. Почему? Мы собираемся немного поболтать? Отправиться на прогулку вместе? Нет, это просто глупые мысли. Я засовываю руки в карманы и продолжаю идти по коридору, направляясь в том же направлении, куда ранее ушла женщина.

Все двери закрыты. Все ли это спальни? Если нет, то что за всеми этими дверьми? Я продолжаю идти, пока коридор не переходит в ротонду. Пол здесь выложен мелкой мозаикой белого и разных оттенков синего. Я отступаю в коридор, чтобы получше рассмотреть пол, и вижу крупный волнистый узор. Я чувствую какую — то тему в этом доме. Думаю, он не просто так называется «Уотерхаус».

В круглой комнате стоит несколько неудобных и выглядящих древними стульев, и в ней царит атмосфера зала ожидания. Помимо коридора, из которого я только что вышла, есть еще два, и я пытаюсь составить план дома в своей голове. Снаружи все, что мы могли видеть, было одним огромным крылом дома, но кажется, что там есть три основные ветви, по форме напоминающие трезубец.

Я выбираю наугад другой зал и направляюсь в том направлении. В этом коридоре такие же арочные дверные проемы, как и в секции, где расположена моя комната, но они расположены не так близко друг к другу. В них также отсутствуют двери. В первой комнате, в которую я заглядываю, внутри невероятное количество вещей. Это куча всякого хлама, как будто кто — то решил начать собирать случайный хлам, но потом потерял интерес и выбрал новый объект для одержимости. Здесь есть камни, декоративные тарелки, фарфоровые куклы, монеты, стопки игральных карт, вазы и многое другое. Но самое странное, что каждого предмета по девять штук. Ни больше, ни меньше. Думаю, сестры не умеют делиться.

Я с дрожью покидаю эту комнату и иду дальше вниз. Я нерешительно просовываю голову в другой дверной проем и испытываю благоговейный трепет при виде огромной библиотеки. Поскольку мне больше некуда идти, я захожу внутрь и осматриваю комнату.

Каждый дюйм стен увешан полками из красного дерева. Комната высотой в два этажа, с длинными окнами, которые пропускают мало света. Пылинки плавают в солнечном луче, но за пределами этой полосы света все остальное тускло. К одной из полок приставлена выдвижная лестница, чтобы добраться до самых верхних книг. В углу также есть шаткая винтовая лестница из кованого железа, которая ведет к столь же сомнительному переходу на втором этаже. Я уже знаю, что не хочу проверять грузоподъемность этой штуки.

Пол здесь выложен той же плиткой, что и везде в этом доме. По комнате разбросано несколько диванов и кресел, но здесь чувствуется, что ими не пользуются. Я думаю, сестры не слишком любят читать, несмотря на впечатляющую коллекцию книг.

Выбрав наугад место, я провожу пальцем по корешкам книг, изучая названия. Многие из них на другом языке, с совершенно другим алфавитом. Греческий, если бы мне пришлось рискнуть предположить. Я не знаю другого языка, кроме английского, так что это блуждание в темноте. Я брожу вокруг, наугад вытаскивая книги и листая их. Ни одна из тех, что я нашла до сих пор, не написана на английском.

Я достаю другую книгу и открываю ее, замечая черно — белые иллюстрации, которые выглядят нарисованными от руки. Я возвращаюсь к обложке и смотрю на нее, как будто она может внезапно перевести сама себя, но это не так. Нахмурившись, я листаю страницы. Не зная слов, я не могу быть уверена в сути, но я узнаю некоторые из этих рисунков.

Это старые мифы о богах. На одной картинке изображен привязанный к валуну Прометей, из которого гигантский орел вырывает внутренности. Есть еще один рисунок женщины со змеями вместо волос, ее рот открыт в беззвучном крике. Несколькими страницами позже невероятно детализированное изображение монстра с множеством голов передано с потрясающим мастерством.

Я узнаю эти истории из школы. Очевидно, греческая мифология всегда была частью школьной программы. Как только боги вернулись, истории стали уроками того, почему связываться с богами было ужасной идеей, и не столько о том, как найти в них мораль.

Страницы пролистываются сквозь мои пальцы, и я удивленно выдыхаю при виде темных крыльев. Я возвращаюсь назад, переворачивая страницы одну за другой, пока не нахожу то, что ищу. В заголовке вверху черными чернилами написано ???????. Может, я и не знаю греческого, но это слово мне знакомо. Это Фурии. На картинке изображены три обнаженные женщины с крыльями, похожими на крылья летучей мыши, чудовищными лицами и клыками, с которых капает кровь. Что за кусок дерьма. Фурии выглядят совсем не так, как их всегда изображают.

Боги Олимпа всегда недолюбливали Фурий. Именно мы привлекли их к ответственности за несправедливость по отношению к человечеству. Очевидно, тот, кто написал эту книгу, тоже не был фанатом.

— Я и не знала, что плебеев учат читать, — окликает Джейд с порога.

Я захлопываю книгу и поворачиваю голову в ее сторону. Она стоит на пороге с ухмылкой на лице. Она, очевидно, приняла душ и переоделась в одно из легких платьев. Ткань белая и достаточно прозрачная, чтобы было видно ее нижнее белье, а также тот факт, что на ней нет бюстгальтера. Ее светлые волосы влажные и растрепанные, как будто она не потрудилась расчесать их после мытья. Я всегда думаю, что от нее будет пахнуть ладаном, и удивляюсь, когда вместо этого от нее веет фанатизмом и мудачеством.

Я закатываю глаза и кладу книгу обратно. Джейд не обязательно знать, что я читала. — О, нас не учат. Мне нравится смотреть на эти картинки.

Вот дерьмо. Что я делаю? Я сказала себе, что буду держать рот на замке. Держись подальше от всех и не высовывайся. Я ерзаю, прислоняясь спиной к книжной полке и разглядывая Джейд.

— По крайней мере, ты честна в своем невежестве. Должно быть, так тяжело было расти в трущобах. Одного родителя убили, когда ты была еще ребенком, второй умер с позором, оставив тебя совсем одну. Неудивительно, что ты не знаешь, как вести себя в обществе других.