Прокладывая маршрут по картам и широтам океанов, он собирался посетить с десяток островов на своём пути, на который были отведены шесть месяцев. В одно холодное Исландское утро, обняв на прощание отца, он отчалил из порта Рейкьявика на своём судне – Иноходец. Почти треть пути прошла прекрасно, Иноходец успешно преодолевал дикий океан, обходя шторма и мелководья побережий посещаемых островов. И даже сделал остановку на парочке необитаемых.

За бортом были два месяца пути, когда по коротковолновой связи капитан получает прерывающийся и хрипящий в ужасном скрежете сигнал:

– «дей, м..ей, мейдей», «т..пим к…шение», «от…аз …ателя», «резерва нет».

Радио зашипело, сигнал перервался и возобновился через несколько секунд вновь:

– «..вторяю», «п…гите», «SOS».

Сигнал исходил из эпицентра шторма, в обход которого шёл его Иноходец.

Морской кодекс диктует морские правила. Его строки написаны солёной кровью погибших людей. Главный пункт обязывает оказывать помощь другому судну, терпящему бедствие. При одном единственном условии – обеспечение собственной безопасности.

Бушующий шторм, бурое и покрытое паутиной всполохов молний небо в пятнадцати километрах по левому борту ясно давало понять, что безопасно там не будет.

Рискуя своей жизнью, бармен рывком повернул штурвал на восток и дал полный вперёд. Безропотно повинуясь, Иноходец загудел и с ускорением направился в сторону покрытого тёмной пеленой горизонта на поиски сигнала. Незаметно приближалась граница шторма, шквальный ветер отталкивал спасательное судно и давал понять – он не отдаст те жизни, что решил забрать. Волны увеличились в размерах метров до пяти и подкидывали Иноходца вверх, но он бесстрашно взбирался на каждую, с грохотом падая вниз с пенящихся гребней. Одна волна, вторая. Без жалоб он преодолевал их и терпел жестокие удары ради спасения людей.

Не имея продвинутых сонарных систем Иноходец шёл почти вслепую, бурлящее варево волн разбивало слабую эхолокацию несложного оборудования. Сигнал терпящего крушения судна не повторялся более ни разу. Стоя в капитанской рубке, крепко держась за штурвал и силясь рассмотреть хоть что-нибудь во тьме, капитан дублировал полученный сигнал и предполагаемые координаты по широковещательному радио, в надежде, что его услышат другие суда. Если повезёт, одно из них окажется спасательным или будет хотя бы лучше оснащено, чем Иноходец.

Но никто не отвечал, сигнал перебивался магнитным полем молний.

Поставив радио на авто-повторение записанного сигнала, капитан заговорил с кораблём:

– Никто нам не поможет мой Иноходец. Здесь только мы и эти люди. Покрыты сумраком убийцы, они нуждаются в нашей помощи. Так не дадим же буре забрать ни нас, ни их!

Прожекторы были включены на максимум, дизель ревел, сигнал бедствия дублировался в частотах невидимых радиоволн, судно бросало по волнам. В один такой толчок бармен не удержался и сорвался с ног, ударившись головой, превозмогая сотрясение, залитый стекающей на лицо кровью он схватился за штурвал и поднялся вновь. Стирая кровь рубахой, он заметил мелькающий огонёк, светлячка заплывшего в ловушку урагана, он появлялся и исчезал поглощаемый чёрными волнами в километре прямо по курсу. Закрепив штурвал в этом направлении, бармен взял сигнальную ракетницу, открыв дверь мостика и хватаясь одной рукой за корпус Иноходца, накрываемый с головой смертельными волнами, он выбрался на палубу, направив вторую руку в чёрное небо.

Выстрел. Ракета взлетела в пучину мрака, оставив на прощанье яркий алый шлейф сигнального света.

Вспышка. Почти невидимая за грузом туч она полыхнула, ворвавшись в их нутро.

Облитый стекающей на лицо кровью спасатель ожидал ответ. Секунда, две, не менее минуты длилось ожидание.

Закрыв рану на лбу рукавом, капитан боролся с яростью воды и ветра. И вдруг зелёный шлейф, летящей в ответ на красный свет ракеты, наметил цель. Огонь её погас в мгновение, но дал понять – до чьих-то судеб не более полукилометра.

Забравшись на мостик, бармен сбавил ход для улучшения манёвренности, направил штурвал и прожектора на северо-восток, на поглощаемый каплями ливня зелёный свет и направился отбирать у шторма его добычу.

Волны откидывали Иноходца назад, но воля его капитана была непреклонна, штурвал закреплён, а путь, как ни старался шторм – неизменен.

Спустя минуту он подобрался к деревянной двухмачтовой шхуне, размером около пятнадцати метров. Сломленную у основания мачту кидало по всему кораблю, обвитая канатами, как огромный вертел она кружилась и разрушала корпус корабля. Вторая мачта была потеряна.

На палубе виднелись три фигуры.

Деревянный корпус шхуны был раздроблен на две неравные части и до сих пор чудом не разорван. Почти поглощённый морской водой этот тонущий корабль молил о помощи, захлёбываясь в волнах.

Каждая из них грозилась стать последней.

Не имея средств для проведения спасательных операций, капитан был безоружен, и он предпринял рискованный и не описанный ни в одном учебнике шаг.

Перезакрепив штурвал в направлении умирающей шхуны, и привязав трос одним концом к гудку, а другим к своей руке – капитан выбрался на палубу. Овившись вокруг пояса снастями и канатами, он обвязал один конец вокруг себя, а другой – вокруг деталей корпуса корабля. Рыболовную сеть он зацепил карабинами за поручни перил и перекинул через левый борт в воду. Свисая вниз и прилегая к корпусу, она образовала подобие канатной лестницы.