– И до чего добрались? Извинилась хоть, дочурка, что нам жизнь поломала? – язвительно спросил муж. – Ну, пошли, вдвоем спросим, как она до такого докатилась?

Они прошли в комнату дочери, но её там не оказалось.

– Регина! – тут же закричала Нина Георгиевна, а муж проверил все остальные помещения в квартире.

– Нет ее нигде, – сказал он, – вот и поговорили…

***

Святославль. Дом Алироевых.

Решив, что возврат шубы – это хороший знак, Аполлинария принялась готовить ужин. Но когда у ворот остановилась милицейская машина, у неё сердце в пятки ушло. Что теперь? Она как во сне наблюдала, как открылась задняя дверь машины, вылез Ахмад и вошёл во двор. Машина уехала. А Аполлинария обессилено опустилась на табурет.

Когда Ахмад вошёл в дом, у неё не было сил даже плакать. Она повисла у него на шее, беззвучно трясясь.

– Ну, не плачь, – гладил её муж по волосам, по плечам, – всё закончилось.

Немного придя в себя, Аполлинария вспомнила про ужин, а Ахмад отправился в ванную.

Чуть позднее, сидя за столом и выпив с женой по пятьдесят капель за освобождение, Ахмад сказал:

– Что значит советская власть! Есть все же справедливость, махинаторам разгуляться не дали! Приехал зампрокурора из области, разобрался. Филимонова с должности теперь снимут, социалистическая законность восторжествовала!

– Что? – с удивлением посмотрела на него жена. – Какая социалистическая законность? Это сын мой Паша приезжал в воскресенье, оббегал тут всех и поднял на ноги своих знакомых в Москве. Сказал мне, что очень больших людей… Социалистическая законность… Так и сидел бы сейчас, если бы не он… Что творится в стране, что творится…

Ахмад не мог поверить её словам. Но всё было слишком похоже на правду, уж больно резко всё поменялось… Получается, если б не Пашка, сидели бы они с Шанцевым до сих пор и выбивал бы Филимонов из них сейчас показания… Ахмаду стало стыдно. Во-первых, потому что сам сразу не понял, что, на самом деле, произошло. Как же наивен он оказался… А во-вторых, стыдно было, что спас его несовершеннолетний пацан.

– Надо будет позвонить ему, – сказал он. – Сказать большое спасибо, а то решит, что я неблагодарный.

– Давай уже с утра, а то сейчас детей перебудим сыну…

***

В среду с утра встал пораньше и собирался в командировку. В восемь за мной должен был зайти Сатчан с талонами на дизель. Мы вместе с ним собирались заправиться и ехать на Старую площадь, где договорились встретиться наши начальники.

Вдруг, с утра пораньше, зазвонил телефон, подумал было, что Сатчан проспал, и хочет предупредить, что поедет сразу в горком, но быстро понял, что это межгород.

– Паша! Это мама, – услышал я в трубке её голос. – Ахмада вчера вечером отпустили! И Шанцева тоже!

– Ну, слава богу! – с искренним облегчением ответил я.

– Спасибо тебе, сынок!

– Да ладно…

– Привет, Паш, – услышал я голос Ахмада. – Спасибо тебе огромное. У меня слов нет, сказать, как я тебе благодарен.

– Ну, вы уж совсем, – смутился я. – Свои же, родные. Хорошо, что так всё закончилось… Может, вы, всё-таки, рассмотрите моё предложение в Москву перебраться? – спросил я, а потом сообразил, что не очень подходящее время сейчас такие вопросы задавать. – Хотя, извини, это не срочно. Отдыхайте, пока. В себя приходите. Все теперь будет хорошо!

Успеем ещё обсудить, при очередной встрече.

***

Москва. МГУ. Кабинет Самедова.

Только бы он с утра не поехал в какой-нибудь райком! – молилась измученная Регина у кабинета Самедова после ночи на вокзале. Как оказалось, переночевать больше было негде. К тем знакомым, что были до университета, идти было нельзя, там бы ее родители достали, а на курсе после того злополучного комсомольского собрания у нее друзей больше не осталось…

Но Самедов пришёл на работу вовремя и крайне удивился, ещё издали увидев её у своего кабинета.

– Заходи, – быстро открыл он кабинет. – Что случилось?

От него не укрылось её состояние, растерянный и измученный вид. Первая мысль, которая у него появилась, была о беременности Регины. Он уже вспомнил мысленно всех чертей, и начал прикидывать, как дать ей денег на аборт и уговорить пойти на него, но Регина смогла его удивить.

– Я из дома ушла, – еле сдерживая слёзы, заговорила она. – Родители устроили мне скандал. У них на работе проблемы. Мать с работы попёрли за то, что она меня плохо воспитала. Отцу рассказали, что у меня строгий выговор и что я… твоя любовница.

– Кто ж это такой умный? – подскочил на месте обеспокоенный Самедов, которому очень не понравилось услышанное, а Регина начала плакать. – Тихо, тихо… Не реви…

– Я не могу домой вернуться.

– Значит, не вернёшься.

– А где я буду жить? Я же москвичка, мне общежитие не положено.

– Придумаю что-нибудь, квартиру сниму… Не реви. Надо было думать, на чей каравай рот разеваешь! Я тебя предупреждал.

– Думаешь, это Пашка Ивлев?

– Понятия не имею, давай разбираться…