В итоге эльф открыл холодильник, стал аккуратно принюхиваться к продуктам. Долго что-то смотрел, пытался выбрать, но в итоге искренне разрыдался, осознав, что ничего, что он знает и понимает, у меня просто нет.

Нас спасли яблоки, бананы и в принципе фрукты. В холодильнике лежало ведро с садовой клубникой и черникой, а еще малиновое варенье, которое было съедено в мгновение ока вместе с хлебом, который мы недавно пекли с Васей. Да, я люблю печь хлеб и месить тесто сама… Кто же знал, что этот навык спасет кому-то жизнь…

– Моуэртэ, мо, - разговаривал в основном эльф, и, судя по всему, последняя фраза означала что-то вроде “спасибо”, но я не уверена.

В конечном итоге нам удалось раздобыть для них одежду. Нас спасла Маша, которая сменила Оксану после смены и принесла несколько комплектов футболок и джинсы бывшего мужа, а еще кепку и новую одежду для мальчика.

– Предлагаю сходить на рынок, пусть сами выберут, что будут есть.

– Представляю себе эту картину маслом… - шептала я, судорожно заваривая себе чай. – Но вначале им нужно поправиться. Вот, у нашего ушастого глаза до сих пор болят… А ребенок все никак успокоиться не может, глаза вечно чернеют, как будто в них краску заливают.

То, что происходило между этими двумя, я не понимала, но судя по их поведению, оба пришли к верному решению – к перемирию. А еще я наконец узнала как их зовут – ребенок называл эльфа Мьером, а сам эльф ребенка Леоном.

Леон и Мьер… Красивые имена…

Несколько раз за день я обрабатывала глаза эльфа, тот смирился с участью, к тому же сам прекрасно видел, что после моих манипуляций ему становилось лучше. Да, это неприятно, но кто сказал, что пилюля должна быть обязательно сладкой?

***

Дом Алисы. Вторая ночь после первого разлома

Головная боль не давала эльфу покоя. Тело ломило, будто изнутри выворачивало, но он держался точно так же, как и ребенок.

Ребенок, которого по приказу Верховного правителя он должен был убить.

– Вот это я попал… - не в силах больше терпеть, эльф выдохнул и встал с пола. Глаза почти перестали беспокоить, дышать все еще было сложно. Воздух в этом мире казался отвратительным, наполненным ядом и какими-то примесями. Каждый вдох давался с трудом, привыкнуть оказалось не так просто. Вода на вкус напоминала неудавшееся зелье, а еда будто уже кем-то когда-то была переварена. – Как они вообще все это едят?

Единственное, что он мог прожевать и не думать о том, что сейчас его вырвет, были странные, незнакомые ему ягоды. Он искренне думал, что умрет, но в итоге все обошлось. Особенно понравились длинные желтые отростки, которых девушки называли бананом.

Дом Алисы казался ему непростительно маленьким. Эльф не понимал, как она может жить в такой конуре вместе с ребенком, не имея возможности ходить по сырой земле и наслаждаться солнцем каждое утро.

Кстати, о солнце…

Питерское небо эльфа пугало. Там, откуда он родом, такие огромные облака и низко летящие тучи сулили лишь приближение мощных ливней и период Вечного Урагана. Здесь же это обыденность, граничащая с безразличием.

– Выходи, Леон… Я слышу твое сердце, - шепнул эльф, даже не обернувшись в сторону ребенка.

Демон замер в проходе. Сонный, озлобленный, ощерившийся ребенок невольно выпускал когти, царапая странный, похожий на дерево пол, прекрасно понимая, что временное перемирие когда-нибудь закончится. Вот только у эльфа были другие планы:

– Нам больше незачем враждовать, - тихо, еле заметно прошептал мужчина, аккуратно притрагиваясь к широким листьям цветка в горшке, - пыльные все… Земли так мало… Как он вообще может тут расти?

– Ты вырезал всех в той башне… Без тени сомнения уничтожил на своем пути каждого, кого послали за мной. И все это ради того, чтобы убить меня самому… Почему?

Эльф молчал. Перед его глазами пронеслись кадры той жестокой битвы. Он выполнял приказ, шел к цели, но понятия не имел, что цель – ребенок. В тот момент, когда он мог убить Леона и спасти мир от его дара, рука воина дрогнула. Он не смог.

– Они сами на меня напали. Я выполнял приказ, - холодно заметил эльф, чуть дернув длинными ушами. – Почему ты сидел в той башне? Ты мог освободиться в любой момент.

– Не мог, – Леон нервничал, его выдавали глаза. Чернота в них проявлялась сразу, как только эмоции брали над ним верх.
– Не трогай их… Они не знают о том, кто ты. Не трогай эту семью.

– Если трону, что ты сделаешь?

– Убью тебя.

– Значит, я буду жить долго, - заметил эльф, а про себя добавил: - “не уверен, что счастливо. Если вообще выживу”.

Такое понятие, как “белые ночи”, для эльфа и демона были чем-то новым. Они не понимали, почему небо светлое, но при этом уже многие спали. И не понимали, что это за каменные огромные коробки.