– Потому что не время, - я лишь пожала плечами, - старайся не паниковать. Мы все равно не сможем сбежать – век технологий нас погубит, да и скрываться мы не умеем. Что произошло, то уже произошло. Теперь главное сделать так, чтобы наши господа соизволили объяснить, какого лешего произошло, откуда они пришли и не могут ли вернуться назад, забрав с собой всех тварей.

Мьер учился довольно быстро. В то время, пока я была на работе, а Вася в садике, он постоянно проводил время за книгами. Что-то записывал, повторял. Когда мы возвращались домой, он чаще всего сидел у окна и слушал людей, наблюдал за ними и довольно чисто произносил простые бытовые выражения.

И да, работала я из рук вон плохо. Точнее хорошо, в моей профессии это чревато, но мыслями вечно паниковала, постоянно оглядывалась назад и резко дергалась при каждом громком звуке или шорохе.

– Алиса Ярославна, - в перерыве между пациентами ассистентка не выдержала. Ирина замерла надо мной, поставила руки в боки и грозно прохрипела: - говорите.

– Что говорить? – пальцы бегло печатали на клавиатуре, заполняя медицинскую карту. Краем глаза я заметила, как дверь в кабинет еле заметно отварилась, а камера слежения на потолке подозрительно мигнула красным. Ага, значит подслушивают. Причем все. И начальство тоже.

– Все говорите! Да вы же сама не своя, да еще и синяки по всему телу! Формой этого не скрыть! Вы бледная, как собака, а злобная, как смерть… точнее наоборот… Бледная, как собака… а хотя не это важно! Что случилось? Мы же все переживаем! Может, помощь нужна?

– Деньги нужны, - печально подумала я, а вслух произнесла: - на самом деле да, кое что случилось, но я даже не знаю, как это рассказать… Слушайте, Анна Львовна, вы ж подслушиваете, да?

И, махнув рукой в камеру, я позвала к себе начальство.

Начальство сердито хлопнуло дверью, выглядело недовольным, но в глазах читалось беспокойство.

– Говори, исчадье вселенского зла, - позволила Анна Львовна, смотря мне прямо в глаза, - чего тебе от меня надо, чудовище? Зарплату не подниму, сразу говорю!

– Да не, я не к этому… а вообще жаль… - глаза директора сверкнули недобро, - Я думаю сократить несколько смен. В ближайший месяц я больше не смогу работать по двенадцать часов несколько дней подряд, но это временно. По семейным…

– Надо же. Впервые за семь лет ты что-то просишь “по семейным”, - заметила директор клиники, тяжело вздохнула и долго и упорно боролась со мной за каждый мой рабочий час. Обсуждали мы график долго, бодались еще дольше, но в итоге я отвоевала себе несколько часов, думая о том, что нехило в итоге потеряю в зарплате. Зато домой буду возвращаться раньше, а там эти оболтусы…

Оболтусы, кстати, вели себя прилично, постепенно обжились и нагло принимали душ по тридцать минут, восхищаясь прогрессом техники на своем эльфийском чертеязыке. Леон верещал от восторга, когда я показала ему что такое пена для ванны. Мьер же готов был расцеловать мою бритву. Кстати, бородатый эльф – такое себе. Что-то странное, неотесанное и слегка не вписывающееся в концепцию эстетичной элегантности.

А еще им понравилась колонка “Яндекс”. Мы ее звали ласково Яночкой. Благодаря этому чуду техники я смогла научить демона с эльфом звонить мне на телефон, используя всего лишь свой голос. Колонка выполняла их команды, так же позволяла слышать, что они там вытворяют, пока меня нет. Так я осознала, что эти двое вечно молчат. Постоянно. Пока меня с Васей нет дома – они не общаются от слова совсем. Даже не здороваются друг с другом.

Театр не удался, мальчики, мать злится!

Каждый раз, возвращаясь домой, я ожидала увидеть или погром в квартире или военных, что забирают с собой ушастых недругов, оставляя за собой разруху, кровь и прочие радости жизни, к которым я не хотела иметь никакого отношения.

Но вместо этого меня ждал свежезаваренный чай с душистыми травами, недавно нарезанный салат и эльф, вытирающий руки о мой передник.

Мьер выглядел потрясающе. Причем неважно, чтобы он на себя надел – даже в черной футболке с Дартом Вейдером и черных спортивных шортах он походил на идеал моей больной на всю голову фантазии. Мужчина часто завязывал низкий хвост, длинные белые волосы вечно выбивались, пушились и слегка вились у самых кончиков. Посудомоечную машину он полюбил со второго взгляда – когда осознал, что именно она делает и почему ее нельзя ломать. Ему нравилось нажимать на кнопочки, клацая когтями, и в глазах мужчины при этом отражался щенячий восторг.

А уж как сияли глазки Леона, стоило ему осознать, что мы все вместе будим вновь лепить что-то из теста…

– Мама, - Вася с большим удовольствием смешивала муку с яйцами, - мне кажется, Леон счастлив!

Дочка не отходила от мальчика, осмелела, стала лезть все сильнее и в конце концов села ему на шею. Буквально.

Леон хоть и не показывал эмоции, сохраняя каменное выражение лица, но по взгляду было видно, что вопросов у демона много. Я в такие моменты пожимала плечами, испытывала священный ужас, а потом успокоилась: