— Нет. Все серьёзно?

— Да. Я бы вообще посоветовал прервать беременность.

Я закрыла глаза руками и чуть не заплакала. Бедная Злата. Она не заслужила всего этого. Стрельцов не заслужил. Они только стали счастливыми, и тут такое.

— Почему ты не сказал Матвею?

— Хочу дождаться результатов, чтоб быть уверенным. Ждать дня три и он изведёт себя.

— Стрельцов сильнее, чем ты думаешь.

— Поль. Маруся очень похожа на отца. Я рад, что у тебя все хорошо.

Чем мне всегда нравился Сергей, так это своей искренностью. Он как старший брат, которого так не хватало. После родов, он частенько приезжал в гости. Звонил, интересовался детьми. Иногда мне даже казалось, что это не просто так. А потом он нашёл себе женщину. Правда встречались они не долго, но все сомнения сразу рассеялись.

— Давай скажем ему?

Он опускает голову, а потом кивает.

Решаю, что за Стрельцовым схожу сама, хотя как сообщить, что все не так хорошо, я не знаю. Да и Сергей изрядно нервничает. Случай тяжёлый.

Матвей оставляет Егора, но просит Женю пойти с ним. Его можно понять. Поддержка сейчас нужна не только ему, но и мне.

— Матвей, давай договоримся, что все что сейчас будет сказано, не приведёт к разгрому этого кабинета, хорошо?

Я дождалась когда они оба усядутся на стулья, напротив нас, сама же облокотилась на стол напротив Жени, но смотрела именно на Матвея.

— Я не берусь сказать, что все плохо, шанс есть, но нужно подтверждение анализов. Риски очень высоки, и гарантии, что ребёнок родится здоровым не даст вам никто.

Матвей смотрит на меня и словно ждёт, что я объясню, а я не знаю как. Что мне ему сказать? Я не врач. Я даже не знаю как поддержать его, не смотря на то, что сама прошла через подобное. Я просто смотрю на своего друга и не знаю, с чего начать. Мне так страшно и горько одновременно. Понимаю, что ещё ничего не случилось, но я реалист и всегда рассматриваю обе стороны ситуации. И судя по тому что говорит Сергей, шансы есть, но слишком малы.

— Когда Марусе было полгода, то её состояние ухудшилось. Не смотря на то, что при рождении ей делали операцию на сердце, требовалась ещё одна. — Я не нахожу подходящих слов, а лишь начинаю рассказывать свои воспоминания. — Я тогда места себе не находила. Маленький Глеб на руках плачет, его успокоить тогда нельзя было, мама в слезах, отец места не находит. Я сутки провела возле операционной. Думала с ума сойду. Боялась её потерять.

Понимаю, что мой голос звучит слишком сухо, да и ощущения слишком живыми становятся. Я как будто отправилась в прошлое, вспоминая этот ужасный день.

— Я помню, как еду ей приносил в тот день, силой почти заставлял питаться. Она как мумия была, ни живая, ни мёртвая. — Сережа помнит тот день, как будто он вчера был, и я благодарна ему за поддержку.

— Когда врач вышел из операционной, одного взгляда была достаточно, чтоб понять, что все очень плохо. Я напридумывал самое страшное, но нет. Все было совсем наоборот. Маруська быстро шла на поправку, жизнь налаживалась, Глеб уже так не плакал. А я каждую ночь продолжала просыпаться в поту и неслась в детскую, словно ждала худшего.

— Поль. — Стрельцов прерывает рассказ и набирает воздуха в грудь. — У ребёнка какие-то проблемы, я правильно понимаю?

— Матвей, у неё серьёзные проблемы с сердцем. Гарантии, что она выживет при родах очень низкие.

Он в миг стал белым, как лист бумаги и я схватив стакан с водой присела на корточки перед ним. Его руки были холодными, а он смотрел в одну точку. Словно умер от моих слов.

— Какие варианты? — Женя смотрит на Сергея, хотя у него самого руки трясутся.

— Я как врач обязан предложить прерывание, но как человек могу посоветовать рискнуть. Да риски высоки, но всегда есть шанс. У Поли тоже было нечто подобное и в её случае все закончилось хорошо. Сейчас пока рано…

— Она когда-нибудь сможет ещё иметь детей, если сейчас прервать беременность? — Я смотрела на Матвея и не верила, он словно панцырь нацепил.

— Я не могу ответить на этот вопрос. У неё уже срок не тот, когда все может пройти безопасно.

Матвей молчит, а я по виду его вижу, что он уже все решил.

— Делайте. — Одно слово способно убить.

Я не верю. Одёргиваю руку и встаю. Смотрю с укором и все равно не верю. Если повторит ещё раз, то ударю. Он не может так поступить.

— Ты в бреду?

— Поль, она жить будет. Если такова цена её жизни, то я готов на это пойти.

— А она готова? Она хочет этого? — Повышаю голос и Матвей соскакивает с места.

— Мне все равно. Мы вместе это переживём.

— Ты ненормальный. Есть шанс сохранить жизнь обоим и ты даже не пытаешься.

Меня просто разрывает на части от возмущения и негодования. Я сама мать и понимаю как никто другой, что это не выход. По крайней мере не он один должен принимать это решение.