Пока Хорхе ходил за деньгами, Пабло привел себя в порядок: отмыл руки от крови и пороха, умылся и причесался. Принимать душ не стал — только лишь протер тело мокрым полотенцем. Затем переоделся — красная футболка-поло, бежевые джинсы, легкие кроссовки. Сполоснул часы — благо, что воды они не боялись — и перстень.

Попив воды, встряхнувшись и улыбнувшись своему отражению, наркобарон вернулся во двор, у двери практически столкнувшись с сикарио.

— Патрон, — Хорхе протянул несколько пачек долларовых купюр. — Ровно тридцать тысяч, как велено.

Уже через минуту Хавьер Эльгейра круглыми глазами смотрел на кучу денег на пассажирском сидении своего Доджа.

— Патрон, это слишком много…я не могу, — неуверенно попытался отказаться он от подарка наркобарона.

— Не обижайте меня, дружище, — улыбающийся Эскобар похлопал мужчину по плечу и пожал руку. — Вы мне очень сильно помогли. Прямо-таки очень.

— Это был долг любого хорошего человека, сеньор, — шокированный Хавьер не мог отвести взгляда от денег.

— Ну, скажем так, я очень, — выделил последнее слово голосом Эскобар, — надеюсь, что про детали нашей встречи вы никогда и никому не расскажете.

— Конечно, сеньор, я все понимаю, — закивал Хавьер. — Я даже и не думал…

— Никогда, ни при каких обстоятельствах. И мой вам совет: не тратьте деньги сразу. Лучше положите их в банк. Продайте машину, купите новую, но не что-то слишком дорогое. Не надо бросаться в траты на ненужные безделушки. Я не могу помочь всем жителям Колумбии…пока, по крайней мере. Используйте эти деньги аккуратно, чтобы они облегчили вам и вашей семье всю жизнь.

— Спасибо вам, Патрон, — глаза Хавьера налились слезами. Суровый мужчина, тяжело работавший с детства, получил возможность перестать думать о завтрашнем дне в контексте выживания. И совет, как при этом не вляпаться. — Я никогда не забуду вашей доброты. Это второй раз, когда вы так сильно мне помогаете.

— Это просто мой долг. И вы это заслужили. А теперь ступайте, и да пребудет с вами Создатель.

— И храни вас Бог, — размашисто перекрестившись и перекрестив Эскобара, водитель разве только не вприпрыжку убежал к грузовику.

— Надеюсь, что хранит, — пробормотал Пабло, наблюдая за отъезжающим автомобилем.

Подышав свежим воздухом, Пабло вернулся в дом и прошел в комнату к журналистке.

Постучавшись, и дождавшись от неё короткого «си» — он вошел.

Сеньорита Варгас как могла привела себя в порядок: отмыла руки от крови Мигеля, умылась, и расчесалась. Но красные пятна на ее далеко не самом дешевом платье никуда не делись. Как и переживания на симпатичном лице.

Пока происходили перестрелка, побег и погоня, то адреналин зашкаливал, и она, чтобы не допустить впадения в неконтролируемую истерику и панику, старалась максимально четко выполнять все, что ей говорили мужчины. Это помогло: она жива, здорова и, наверное, свободна. По крайней мере, к непонятным бандитам в плен, где с ней могли бы делать все что угодно, она не попала.

Но сейчас, в относительно спокойной обстановке, её накрывало так, как никогда в жизни. Она едва смогла взять себя в руки в ванной, просто увидев в зеркале размазанную тушь. От истерики удалось удержаться лишь чудом. Но слезы и сейчас каждые тридцать секунд подкатывали к глазам, и дико хотелось просто свернуться калачиком на стоявшем в комнате здоровенном мягком диване и, обняв бежевую пушистую подушку, всласть пореветь.

Пытаясь все-таки остаться в нормальном состоянии — подсознательно Лина понимала, что стоит ей начать рыдать, и это не прекратится как минимум час — она уселась в глубокое кресло у открытого окна, и размеренно глубоко дышала, смотря на голубое небо и редкие облака и слушая шум ветра.

Вдох-выдох, вдох-выдох, вдооох — выыыдох. Повторить. Повторить. Повторить.

Сосредоточившись на своем дыхании, Лина упустила момент, как в дверь постучали.

Совершенно на автомате она бросила резкое «си», будто находилась в кабинете, в родной редакции. Осознание пришло на секунду позже, когда в комнату уже входил герой её репортажа — может быть, будущего, может быть, не случившегося.

Переодевшийся мужчина нес флер уверенности в себе и самой натуральной властности. Казалось, что он только что вернулся с прогулки, а не прорывался с боем из осажденного боевиками здания, стреляя и бросая гранаты. Переживания? Может, глубоко внутри и были — но мимикой Эскобар их никак не демонстрировал. Произошедшее выдавал только лишь едва уловимый аромат сгоревшего пороха.

— Лина, с тобой всё в порядке?

Простой вопрос, заданный с искренним участием, как-то легко и непринужденно сломал кое-как выстроенную в сознании плотину. Пережитый ужас одним моментом вышел наружу неудержимым потоком слез, и молодая девушка практически телепортировалась в объятия Пабло.

— Всё, всё, всё, — успокаивающе зашептал тот, поглаживая её по волосам. — Все в порядке, ты в безопасности, никто тебя не тронет.

Этого явно было недостаточно, чтобы успокоить журналистку. Та безудержно ревела, вцепившись в Эскобара, словно он был её спасением. Хотя, если подумать, примерно так и было еще час назад.