— Что тебя больше злит — то, что он это сделал, или то, что сразу не признался? — спрашивает Джулиус.

— Не знаю. Но из-за того, что он сразу не признался, все, что было раньше, теперь ничего не значит.

— Но он все-таки тебе признался, а на это нелегко решиться, поверь мне.

Так я и знала. Типичная мужская реакция. Мне плевать, насколько тяжело было Джеку решиться на признание. По-моему, решительность и мужество тут ни при чем.

Принесли закуски.

— Однажды у меня случилась интрижка на стороне, — вдруг говорит Джулиус.

Я чуть не подавилась. Он? Примерный семьянин Джулиус, который не стесняется выражать свои чувства к жене при подчиненных? И он туда же?

— Энн об этом знает.

— Вы ей сами рассказали? — Поверить не могу, что это так.

— Конечно.

— Но как? В смысле… — Я смотрю на него во все глаза. — Разумеется, вы не обязаны мне рассказывать.

— Моя измена была еще хуже, чем у Джека. Я встречался с другой в течение шести недель, а потом еще пару месяцев не мог собраться с духом, чтобы признаться Энн.

— А почему вы не сохранили все в тайне? — Я честно пытаюсь не язвить, только не знаю, насколько это не получается.

— Потому что она стала подозревать. И потому что понял: скрывая правду, я проявляю к жене верх неуважения. Энн доверилась мне, и я обязан был оказать ей взаимное доверие.

— Она расстроилась?

— Конечно. Но Энн поняла и другое — рассказав ей, я все поставил на карту. Я все мог потерять: ее, детей, дом, семью. И она знала, что этого я хотел меньше всего.

— И каково вам было?

— Ужасно. Я сам не мог поверить, что способен принести такую боль. Что я вообще мог ей изменить.

— Что было дальше?

— Мы это пережили. Потребовалось немало времени, но теперь наши отношения еще крепче. С правдой не поспоришь. И если ты доверяешь человеку настолько, что можешь сказать ему самую страшную правду, значит, ты его любишь по-настоящему.

Хочу спросить его, значит ли это, что Джек любит меня, если рассказал про Салли, но вовремя останавливаюсь. Джулиус не знает Джека, поэтому он может только догадываться.

Как и я.

— По-моему, ты очень сурово с ним обошлась, — тихо говорит Джулиус.

Я упрямо поджимаю губы.

— Надо было хотя бы прочитать письмо и узнать, что он хотел тебе сказать. Думаю, его единственное оправдание в том, что он мужчина, но все равно ты должна была его выслушать.

— Но как я смогу снова поверить ему?

— А почему бы и нет? Самое плохое он тебе уже сказал.

— Но если он такой, то где гарантия, что это не повторится?

Джулиус смеется.

— Гарантий в таких делах не бывает. Но ведь любовь — это гораздо больше, чем просто секс. И в следующий раз он крепко подумает, прежде чем решится на измену.

— То есть? Хотите сказать, что вы не прочь снова завести интрижку?

— Нет. — Он делает паузу. — Но я ни о чем не жалею. Тот случай помог мне разобраться в своих чувствах. И еще я понял: чтобы поддерживать отношения, нужно прилагать определенные усилия. Нельзя все пускать на самотек.

Я кладу на тарелку нож с вилкой. Теперь я точно ничего не понимаю.

— На самом деле все просто. Ты его любишь? — спрашивает Джулиус.

— Но…

— Если ты его любишь, то должна смириться с тем, что он всего лишь человек. Извини, Эми, но жизнь — это не кино.

Возвращаюсь домой и разбираю покупки. Украдкой заглядываю в конверт с греческими фотографиями. В обед Дженни проявила пленку, и пачка фотографий маячила у меня перед глазами весь день. Чтобы набраться смелости и посмотреть фотки, выпиваю целый бокал вина и даю себе слово не реветь.

Но стоит мне открыть конверт, и сразу же подкашиваются коленки. Ощущение, что все это нереально. Вот Джек на мопеде, загорелый. Я на пляже; кажется, сплю. Почти перестаю дышать и заставляю себя смотреть фотографии дальше. Но каждый снимок словно соль на рану.

Не успела я порадоваться собственной силе воли, как дохожу до фотографий, на которых мы с Джеком вместе.

Действительно вместе.

И все выглядит так, словно мы будем вместе всегда.

Вот мы стоим у таверны, Джек одной рукой обнимает меня, другой держит фотоаппарат. Я думала, что этот кадр не получится, но вот поди же. Разглядываю снимки, а сердце нестерпимо ноет: Джек смотрит мне в глаза, и между нами в воздухе словно повисло слово — «любовь». Он улыбается, мы с ним уткнулись друг в друга носами. Больше не могу. Чувствую прикосновение его руки, вдыхаю запах его кожи. И из глаз хлещет Ниагарский водопад.